АКТУАЛЬНО

Андрей Давыдов

Объявлено, что очередная реформа арбитражного и гражданского процессов (теперь - по федеральному закону № 451-фз от 28.11.2018 года) нацелена на повышение качества отправления правосудия, в т.ч. путем предъявления к представителям сторон профессионального ценза для участия в судебном производстве.

И, правда, только наличие высшего юридического образования позволяет представителю участвующего в деле лица более-менее профессионально подойти к исполнению обязанностей по сбору, представлению суду и исследованию доказательств, без чего немыслимо правильное рассмотрение дела.

В арбитражном и гражданском процессах суд оценивает относимость, допустимость, достоверность каждого доказательства в отдельности, а также достаточность и взаимную связь доказательств в их совокупности. При этом, по общему правилу, доказательство признается судом достоверным, если в результате его проверки и исследования выясняется, что содержащиеся в нем сведения соответствуют действительности.

Таким образом, проверка достоверности доказательств является важнейшей частью судебного процесса, которая непосредственно определяет сроки рассмотрения дела и может влечь для участвующих в деле лиц и их представителей последствия (п.2 и п.3 ст.41 АПК РФ и ст.35 ГПК РФ).

Однако, сегодня процессуальное законодательство не устанавливает никаких внятных последствий за представление суду недостоверного (т.е. сфальсифицированного) доказательства. Например, АПК РФ и ГПК РФ даже не содержат формальную ссылку на ч.1 ст.303 УК РФ, которая, по мнению многих специалистов из правоохранительных органов и экспертных сообществ, имеет ряд существенных правоприменительных сложностей.

Как результат, в большинстве случаев, установив факт фальсификации доказательства в арбитражном и гражданском процессе, суд ограничивается исключением его из числа доказательств по делу – и то, лишь на основании заявления процессуального оппонента (см., например, ч.1 ст.161 АПК РФ).

При этом, недобросовестные участники судебного дела и их представители, как правило, не несут бремя неблагоприятных последствий представления суду сфальсифицированного доказательства.

О том, что вышеуказанная проблема существует, например, косвенно свидетельствует дополнение законодателем в 2016 году АПК РФ статьей 188.1, предусматривающей право суда вынести частное определение в отношении адвокатов и других субъектов профессиональной деятельности при выявлении в ходе рассмотрения дела случаев, требующих устранения нарушения законодательства Российской Федерации. 

Однако, высокая загруженность судей явно не позволяет им активно задействовать этот процессуальный инструмент в борьбе с фальсификацией доказательств по делу. Да, и сама эффективность института частного определения в нынешних реалиях является сомнительной.

Представляется, что наиболее эффективными средствами борьбы с фальсификацией доказательств в арбитражном и гражданском процессах могут стать процессуальные институты:

• судебный штраф за представление суду недостоверного доказательства
• дисквалификация судебного представителя.

Поясним, о чем речь.

Штраф за представление суду недостоверного (сфальсифицированного) доказательства – это разновидность судебных (процессуальных) штрафов, известных как в АПК РФ, так и в ГПК РФ, который должен стать одним из «неблагоприятных последствий» для судебного представителя, настаивавшего на достоверности представленного суду сфальсифицированного доказательства.

Иными словами, борьба с фальсификацией доказательств окажется эффективной, если суд будет обязан наложить такой штраф в случае, если судебный представитель заявил возражения относительно исключения из числа доказательств по делу, но проверка подтвердила обоснованность заявления процессуального оппонента о фальсификации доказательства (ст.161 АПК РФ и ст.186 ГПК РФ).

При этом, во избежание процессуальных злоупотреблений, такой штраф должен налагаться судом на всех (каждого) судебных представителей участвующего в деле лица независимо от того, кто именно из них возражал против исключения из числа доказательств, а равно независимо от того, кто именно (из судебных представителей, их доверитель или любое иное лицо) представил суду недостоверное доказательство.

Разумеется, налагаемый судом штраф не заменяет меру уголовной ответственности за фальсификацию доказательств по ст.303 УК РФ, для чего рассматривающий дело суд должен быть обязан направить материал в соответствующий компетентный орган для принятия процессуального решения.

Более того, Судебный департамент при Верховном суде РФ вполне мог бы вести открытый для бесплатного публичного доступа федеральный реестр оштрафованных и дисквалифицированных за фальсификацию доказательств граждан (выступавших судебными представителями), что позволило бы:

• во-первых, поставить на «профилактический учет» проштрафившихся представителей в судах, помогая всем участвующим в деле лицам и самим судам заблаговременно проверять деловую репутацию граждан, желающих выступить представителем в судебном процессе
• во-вторых, установить для рецидивистов административную дисквалификацию (ст.3.11 КоАП РФ) - обоснованное (числом ранее наложенных штрафов) ограничение судом по заявлению прокурора на определенный срок право быть представителем граждан и организаций в судебных делах.

Представляется, что реализация предложенных мер борьбы с фальсификацией доказательств в арбитражных судах и судах общей юрисдикции может иметь весьма полезные для отечественного правосудия «бонусы»: повышение профессионального качества юридической помощи гражданам и организациям, сокращение судебной волокиты и издержек, укрепление института состязательности судебного процесса, повышение доверия к отечественной судебной системе и т.п.

Андрей Давыдов

Опубликованы ответы Минэкономразвития на актуальные вопросы ведения гражданами садоводства и огородничества после 1 января 2019 года.

К сожалению, ответы Минэкономразвития касаются лишь вопросов непосредственного применения закона о ведении гражданами садоводства и огородничества для собственных нужд – то есть без учета норм о местном самоуправлении.

Между тем, как мы уже рассказывали ранее (и этому, фактически, посвящены все основные разъяснения Минэкономразвития), авторитарность власти председателя СНТ/ОНТ очевидно противоречит реализации конституционного права всех (!) проживающих на территории СНТ/ОНТ граждан на решение вопросов об условиях доступа к объектам собственности и коммунальным ресурсам (вода, электроэнергия, газ и т.д.).  

При таких условиях от Минэкономразвития следовало ожидать разъяснений вопросов ведения гражданами садоводства и огородничества с учетом действующих законодательных норм о местном самоуправлении, что предоставляют гражданам альтернативный способ управления территорией СНТ/ОНТ.

Но, видимо, теперь это придется делать Конституционному и Верховному судам РФ.

Ниже приводится ссылка на соответствующую информацию Минэкономразвития.

МИНИСТЕРСТВО ЭКОНОМИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

ИНФОРМАЦИЯ

ВЕДЕНИЕ ГРАЖДАНАМИ САДОВОДСТВА И ОГОРОДНИЧЕСТВА

ДЛЯ СОБСТВЕННЫХ НУЖД

В СООТВЕТСТВИИ С ФЕДЕРАЛЬНЫМ ЗАКОНОМ ОТ 29 ИЮЛЯ 2017 Г. № 217-ФЗ

"О ВЕДЕНИИ ГРАЖДАНАМИ САДОВОДСТВА И ОГОРОДНИЧЕСТВА

ДЛЯ СОБСТВЕННЫХ НУЖД И О ВНЕСЕНИИ ИЗМЕНЕНИЙ

В ОТДЕЛЬНЫЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬНЫЕ АКТЫ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ"

Андрей Давыдов

Просто и незатейливо Верховный суд РФ 06 марта 2019 года фактически установил новые правила банкротства организаций, которые станут более всего актуальны для малого и среднего бизнеса.

Так, отныне арбитражный суд не будет тратить процессуальное время на банкротство компании-"пустышки" по заявлению налогового органа даже в формате конкурсного производства - в таком деле, как правило, уже нет экономического смысла.       

И хотя "новые правила" в этом значении формально не являются новыми и нацелены на борьбу с бюджетными недоимщиками, не приходится сомневаться, что частные конкурсные кредиторы ими воспользуются по аналогии.

Таким образом, Верховный суд РФ с учетом мнения Конституционного суда РФ сформировал новый вектор судебной практики по банкротным делам организаций, который теперь будет заточен на скорое и, по-сути, полуавтоматическое привлечение к имущественной ответственности лиц, контролировавших компанию-должника, вместо того, чтобы, как раньше, сначала разобраться с ее конкурсной массой.

В этой связи остается напомнить предпринимателям малого и среднего бизнеса, что, например, личное банкротство гражданина не является панацеей от его субсидиарной ответственности по долгам компании-банкрота (см. п.5 и п.6 ст.213.28 ФЗ "О несостоятельности (банкротстве"), что, в свою очередь, чревато статусом "пожизненного должника" и возложения бремени непогашенных долгов на наследников.

Ниже приводится текст разъяснений Верховного суда РФ.

Утверждены

Президиумом Верховного Суда

Российской Федерации

6 марта 2019 года

ВОПРОС. Как следует поступить судье арбитражного суда в том случае, если к заявлению уполномоченного органа о признании организации-должника банкротом не приложены документы, обосновывающие наличие у нее имущества, за счет которого могут быть покрыты расходы по делу о банкротстве, либо вероятность обнаружения такого имущества в процедурах банкротства?

ОТВЕТ. При рассмотрении вопроса о возможности принятия к производству заявления уполномоченного органа о признании организации банкротом, в том числе обладающей признаками недействующего юридического лица (п. 1 ст. 21.1 Федерального закона от 8 августа 2001 г. N 129-ФЗ "О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей"), отсутствующего должника (п. 1 ст. 227, ст. 230 Федерального закона от 26 октября 2002 г. N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" (далее - Закон о банкротстве)), судам следует учитывать сохраняющие силу разъяснения, содержащиеся в п. 13 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 17 декабря 2009 г. N 91 "О порядке погашения расходов по делу о банкротстве" (далее - постановление N 91).

В случае когда к заявлению уполномоченного органа о признании организации банкротом не приложены доказательства, подтверждающие наличие у нее имущества, за счет которого могут быть покрыты расходы по делу о банкротстве, или вероятность обнаружения такого имущества, заявление на основании ст. 44 Закона о банкротстве подлежит оставлению без движения с последующим возвращением (при непредставлении соответствующих доказательств в установленный судом срок).

В качестве документов, свидетельствующих об отсутствии средств, достаточных для возмещения расходов на проведение процедур банкротства, судами, в частности, могут приниматься во внимание:

• акты судебного пристава-исполнителя о невозможности взыскания по основаниям, предусмотренным пп. 3 и 4 ч. 1 ст. 46 Федерального закона от 2 октября 2007 г. N 229-ФЗ "Об исполнительном производстве";
• справки налогового органа об отсутствии у него сведений об имуществе должника, полученных в порядке межведомственного информационного взаимодействия в соответствии со ст. 85 Налогового кодекса Российской Федерации от органов, осуществляющих государственный кадастровый учет и государственную регистрацию прав на недвижимое имущество, органов, осуществляющих регистрацию транспортных средств, и т.п.;
• выписки по операциям на счетах, по вкладам (депозитам) организаций в банках, справки о переводах электронных денежных средств, указывающие на отсутствие остатка по счетам и несовершение по ним операций в течение длительного времени;
• сведения о непредставлении организацией бухгалтерской и (или) налоговой отчетности.

В ситуации, когда названные документы об отсутствии у должника имущества или их часть имеются в поступивших в суд материалах и уполномоченным органом не представлены какие-либо иные доказательства, обосновывающие обратное, в том числе возможность фактического поступления в конкурсную массу денежных средств вследствие привлечения контролирующих лиц к ответственности, суд выносит определение о возвращении заявления о признании должника банкротом, указав в мотивировочной части обстоятельство, послужившее основанием для возвращения, - отсутствие средств, достаточных для возмещения судебных расходов на проведение процедур, применяемых в деле о банкротстве. Если указанное обстоятельство обнаружится после принятия к производству заявления уполномоченного органа о признании должника банкротом, суд выносит определение о прекращении производства по делу на основании абзаца восьмого п. 1 ст. 57 Закона о банкротстве (с учетом разъяснений, приведенных в п. 14 постановления N 91), указав в мотивировочной части на отсутствие средств, достаточных для возмещения судебных расходов на проведение процедур, применяемых в деле о банкротстве.

Судам следует учитывать, что после возвращения заявления уполномоченного органа о признании должника банкротом или прекращения производства по делу о банкротстве в связи с отсутствием средств, достаточных для возмещения судебных расходов на проведение процедур, применяемых в деле о банкротстве, уполномоченный орган вправе обратиться в суд в общеисковом порядке с заявлением о привлечении контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности или о возмещении ими убытков (ст. 61.14 и 61.20 Закона о банкротстве). Такое исковое заявление подлежит разрешению судом в соответствии с положениями гл. III.2 Закона о банкротстве, в том числе в соответствии с закрепленными в этой главе презумпциями.

ВОПРОС. Каковы последствия возвращения уполномоченному органу заявления о признании организации-должника банкротом (прекращения производства по делу о банкротстве, возбужденному по заявлению уполномоченного органа) в связи с отсутствием средств, необходимых на покрытие расходов по делу о банкротстве?

ОТВЕТ. Согласно подп. 4.3 п. 1 ст. 59 Налогового кодекса Российской Федерации принятие судом в связи с отсутствием средств, достаточных для возмещения судебных расходов на проведение процедур, применяемых в деле о банкротстве, определения о возвращении заявления уполномоченного органа о признании организации-должника банкротом или о прекращении производства по делу о банкротстве, возбужденному по заявлению уполномоченного органа, является самостоятельным основанием для признания недоимки, задолженности по пеням и штрафам безнадежными к взысканию. Для списания задолженности по указанному основанию не требуется устанавливать каких-либо дополнительных обстоятельств.

Судам следует учитывать, что такое списание задолженности, по смыслу разъяснений, данных в п.32 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 21 декабря 2017 г. N 53 "О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве", само по себе не препятствует последующей подаче уполномоченным органом в общеисковом порядке заявления о привлечении лица, контролирующего должника, к ответственности по списанным обязательствам и не может служить единственным основанием для исключения списанной задолженности из общего размера ответственности контролирующего лица.

Кроме того, если после возвращения уполномоченному органу заявления о признании организации-должника банкротом (прекращения производства по делу о банкротстве, возбужденному по заявлению уполномоченного органа) в связи с отсутствием средств, необходимых на покрытие расходов по делу о банкротстве, будут выявлены имущество должника, скрываемое им, или иные обстоятельства, указывающие на возможность поступления имущества в собственность должника (например, посредством фактического получения имущества через процедуру оспаривания сделок), которые не были и не могли быть достоверно известны уполномоченному органу, по его заявлению определение о возвращении заявления (о прекращении производства по делу) может быть пересмотрено применительно к положениям п. 1 ч. 2 ст. 311 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации. В случае пересмотра определения суд, устанавливая общий объем обязательств должника перед бюджетом, проверяет, были ли налоговым органом восстановлены в соответствии с законодательством Российской Федерации суммы, списанные ранее на основании отмененного судебного акта.

Андрей Давыдов

Годовой Отчет РСА за 2017 год содержит данные страховой статистики о количестве ДТП и пострадавших, которым причинен вред жизни или здоровью.

Так, число пострадавших, жизни или здоровью которых причинен вред в ДТП, уменьшилось с 241,4 тыс. в 2016 году до 234,5 тыс. в 2017 году или на 2,9% (число раненых – на 2,6%, число погибших в ДТП – на 6%).

По данным РСА за 9 месяцев 2018 года выплаты по ОСАГО для возмещения вреда жизни и здоровью пострадавших в ДТП существенно выросли и достигли 4,6 млрд рублей, в том числе 1,7 млрд по летальным исходам.

Тренд на увеличение динамики выплат по ОСАГО для возмещения вреда жизни и здоровью «поддержали» и госорганы, например:

• в определении Верховного Суда РФ по гражданскому делу № 9-КГ18-9 от 10 июля 2018 года подчеркивается, что причинение вреда третьему лицу в результате взаимодействия источников повышенной опасности влечёт наступление страхового случая по каждому заключённому их владельцами договору обязательного страхования гражданской ответственности (ОСАГО) и страховая выплата должна быть произведена по каждому из этих договоров – даже если страховщик по всем полисам ОСАГО один и тот же;
• в конце января 2019 года ЦБ поддержал предложение Минфина увеличить лимит выплаты по ОСАГО для возмещения вреда жизни и здоровью пострадавших с 500 тыс рублей до 2 млн рублей.

Таким образом, к началу 2019 года в ОСАГО назрела очередная комплексная проблема - увеличение убыточности по выплатам для возмещения вреда жизни и здоровью пострадавших при недостаточности для этого страхового лимита в существующем масштабе цен и очевидной угрозе социального недовольства из-за подорожания ОСАГО.

И пока ЦБ выбирает подходящий из известных ему способов разрешения образовавшейся проблемы в ОСАГО, будет оправданным посмотреть на вопрос шире.

Так, согласно статистике ГИБДД «каждое четвертое ДТП (с пострадавшими) – это наезд на пешехода. В крупных городах до половины всех ДТП – наезды на пешеходов, из них на пешеходных переходах в городах происходит каждый ТРЕТИЙ наезд на пешехода, в том числе по вине водителей - в 86% случаев.»

По мнению «Союза пешеходов», «проблемы попавших в ДТП пешеходов, а также водителей и пассажиров не заканчиваются после доставки их в больницу. Наибольшее количество обращений в «Союз пешеходов» связано с затруднениями в изыскании средств на лечение, затем с компенсацией затрат на лечение, и проблемой справедливого наказания виновника аварии. На каждом из перечисленных этапов от пострадавшего и его родственников требуются серьезные усилия и определенные юридические и экономические познания.» 

Получается, что главная причина претензий к системе ОСАГО по выплатам для возмещения вреда жизни и здоровью пострадавших – это затруднительность получения от виновного водителя компенсации травмированными в ДТП пешеходами (или их родственниками).

И, действительно, действующее государственное регулирование не стимулирует виновных в ДТП водителей компенсировать пострадавшим вред жизни и здоровью.

Так, согласно п.6 ч.1 ст.4.2 КоАП РФ добровольное возмещение лицом, совершившим административное правонарушение, причиненного ущерба или добровольное устранение причиненного вреда является обстоятельством, смягчающим административную ответственность. Однако, такое «смягчение» не является установленной законом гарантией применения судом к виновному водителю административного наказания в виде штрафа вместо лишения права на управление транспортными средствами, как это предусмотрено ст.12.24 КоАП РФ.

Судебная практика по ст.12.24 КоАП в целом указывает на лояльность судов к виновным в ДТП водителям, но не объясняет ее причин и изумляет прецедентами:

Статистические данные рассмотрения судами дел по ст.264 УК РФ и вовсе пока отсутствуют.

Таким образом, сопоставление вышеприведенных статистических данных РСА и данных судебной статистики указывает на существование в России «теневого» механизма урегулирования виновными водителями вреда жизни и здоровью пострадавших в ДТП, годовой оборот которого можно оценить примерно в 15-20 млрд рублей.

Отсутствие правовой определенности у виновных водителей относительно судебного вердикта даже при наличии смягчающего обстоятельства по ст.12.24 КоАП РФ имеет очевидный коррупциогенный риск, который априори увеличивает сумму теневого оборота.

При таких обстоятельствах кажется странным, что государство до сих пор не озаботилось внедрением «процессуального платежного сервиса» в КоАП РФ вообще и применительно к ст.12.24 КоАП РФ в частности – ведь, кроме содействия водителям, пострадавшим и страховщикам ОСАГО это позволяет дополнительно пополнять бюджет за счет взимания не менее 100 тысяч административных штрафов в год только лишь по ст.12.24 КоАП РФ.

Такой «процессуальный платежный сервис» может быть внедрен в КоАП РФ с учетом особенностей административного производства и законодательного прецедента ст.28.1 УК РФ, а именно путем дополнения ст.4.7 КоАП РФ пунктом 1.1. следующего содержания:

«1.1. Судья, рассматривая дело об административном правонарушении, при отсутствии спора о возмещении вреда жизни и здоровью, а также имуществу потерпевшего обязан назначить наказание по низшему пределу, установленному санкцией соответствующей статьи.»

Предлагаемая законодательная новелла направлена на изменение «карательной» модели действующего административного производства в сторону его гуманизации и фактически представляет из себя разновидность «сделки с правосудием», главной целью которой является гарантированное возмещение потерпевшим причиненного административным правонарушением вреда в его реальном размере.

Разумеется, это будет способствовать ЦБ и страховщикам сохранять ценообразование на ОСАГО в социально и экономически оправданных границах.

Андрей Давыдов

Статья 61.2 федерального закона № 127-ФЗ предусматривает возможность признания недействительной сделки должника (банкрота) со своим имуществом, если:

• должник получил по такой сделке неравноценное встречное исполнение
• в результате совершения сделки причинен вред имущественным правам кредиторов и другая сторона сделки знала об указанной цели должника к моменту совершения сделки.

Такая «подозрительная» сделка должна быть заключена в течение одного года и трех лет соответственно до принятия арбитражным судом заявления о признании должника банкротом или после принятия указанного заявления.

В случае признания подозрительной сделки недействительной применяется реституция с учетом особенностей рассмотрения арбитражными судами дел о банкротстве.

Так, пункт 16 действующего постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 23 декабря 2010 г. № 63 «О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)» регулирует случаи, когда имущество банкрота отчуждено его приобретателем далее:  

«Принятие судом в деле о банкротстве судебного акта о применении последствий недействительности первой сделки путем взыскания с другой стороны сделки стоимости вещи не препятствует удовлетворению иска о ее виндикации. Однако если к моменту рассмотрения виндикационного иска стоимость вещи будет уже фактически полностью уплачена должнику стороной первой сделки, то суд отказывает в виндикационном иске.»

Как видим, ключевым аспектом решения вопроса о правомерности виндикации является толкование понятия «стоимость», которое использовал канувший в лету ВАС РФ.

Например, по смыслу определения № 308-ЭС15-6280 Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 09 января 2017 года по делу № А32-29459/2012 такая стоимость не должна быть явно заниженной, т.е. быть рыночной.

Таким образом, согласно текущей судебной практике виндикация будет невозможна не только, если последний приобретатель имущества банкрота является юридически «добросовестным» в смысле ч.1 ст.302 ГК РФ, но также если первый приобретатель полностью внес к этому моменту в порядке реституции в конкурсную массу рыночную стоимость имущества, отчужденного у банкрота по «подозрительной» сделке.

Иными словами, установленные законом критерии виндикации (приобретатель «не знал и не мог знать» об отсутствии у другой стороны сделки права отчуждать имущество) ненормативно дополнены Верховным судом РФ применительно к делам о несостоятельности новым составом. При этом конечный приобретатель имущества банкрота становится явным заложником воли и платежеспособности его первого приобретателя, что априори нарушает баланс интересов в пользу кредиторов банкрота.

Однако, такой дисбаланс очевидно противоречит мнению Конституционного суда РФ, который в своем постановлении от 22.06.2017 года № 16-П указал на следующее:

«Согласно Конституции Российской Федерации право собственности и иные имущественные права гарантируются посредством права на судебную защиту (статья 46, часть 1), которая в силу ее статей 17 (часть 3), 19 (части 1 и 2) и 55 (часть 3) должна быть полной и эффективной, отвечать критериям пропорциональности и соразмерности, с тем чтобы был обеспечен баланс прав и законных интересов всех участников гражданского оборота - собственников, кредиторов, должников; возможные ограничения федеральным законом прав владения, пользования и распоряжения имуществом и свободы договоров также должны отвечать требованиям справедливости, быть адекватными, пропорциональными, соразмерными, не иметь обратной силы и не затрагивать существо, основное содержание данных конституционных прав; сама же возможность ограничений и их характер должны обусловливаться необходимостью защиты конституционно значимых ценностей.»

Вот и получается, что пока законодательная и судебная ветви власти ищут баланс интересов по подозрительным сделкам в делах о несостоятельности, добросовестному приобретателю остается страховать (в буквальном и широком значениях) риск утраты права собственности на приобретенное имущество банкрота.

Як пани б’ються — у хлопів чуби тріщать

Андрей Давыдов

День 22 июня 2017 года стал для отечественного правосудия знаменательной датой, поскольку именно в этот день Конституционный суд РФ своим постановлением № 16-П устранил юридический приоритет интересов казны перед имущественными правами граждан – добросовестных приобретателей выморочных квартир.  

Так, в своем постановлении Конституционный суд РФ, в частности, указал, что «пункт 1 статьи 302 ГК Российской Федерации - как по своему буквальному смыслу, так и по смыслу, придаваемому ему в системе действующего правового регулирования правоприменительной практикой, - фактически не учитывает возможность ненадлежащего исполнения компетентными органами публично-правового образования своих обязанностей, совершения ошибок, а также не отвечающей критериям разумности и осмотрительности реализации ими правомочий по установлению выморочного имущества и оформлению права на него. Применительно к жилым помещениям защита имущественных интересов публично-правового образования за счет ущемления интересов добросовестного приобретателя - гражданина, который возмездно приобрел соответствующее жилое помещение, в подобной ситуации недопустима…»

Разумеется, Конституционный суд РФ оставил за рамками своего постановления ответ на вопрос о том, когда исполнительная власть может начать оприходование выморочного имущества (включая квартиры) в казну?

Между тем, до постановления Конституционного суда РФ на практике все действия по оприходованию в казну выморочных квартир обычно начинали совершаться исполнительной властью лишь после того, как появлялась соответствующая информация из силовых источников.

Так, 1 октября 2014 года президиум Верховного суда РФ утвердил «Обзор судебной практики по делам, связанным с истребованием жилых помещений от добросовестных приобретателей, по искам государственных органов и органов местного самоуправления», в котором, в частности, указал на следующее:

«Течение срока исковой давности по искам об истребовании недвижимого имущества (жилых помещений) из чужого незаконного владения начинается со дня, когда уполномоченный собственником жилищного фонда орган узнал или должен был узнать о нарушении своего права.

…

Как разъяснено в пункте 57 совместного постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 29 апреля 2010 г. № 10/22, течение срока исковой давности по искам, направленным на оспаривание зарегистрированного права, начинается со дня, когда лицо узнало или должно было узнать о соответствующей записи в ЕГРП. Эти положения применимы и при рассмотрении дел по искам об истребовании из чужого незаконного владения недвижимого имущества. Вместе с тем, поскольку сама по себе запись в ЕГРП о праве или обременении недвижимого имущества не означает, что со дня ее внесения в ЕГРП лицо знало или должно было знать о нарушении права, постольку момент начала течения срока исковой давности по заявленным требованиям может определяться исходя из обстоятельств конкретного дела.

…

Истцу стало известно о выбытии из его владения имущества, когда по уголовному делу о хищении указанной выше квартиры начали производиться следственные действия, в том числе выемка документов из архива, имевшая место 7 августа 1997 г. В связи с этим срок исковой давности надлежало исчислять с этой даты (определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации № 5-КГПР14-86).»

Согласимся: следственное действие по уголовному делу о хищении выморочного имущества (включая квартиры) - это наглядное и понятное для исполнительной власти основание для того, чтобы инициировать гражданский иск к приобретателю, который должен быть предъявлен в суд в пределах срока исковой давности.

Однако, Конституционный суд РФ своим постановлением изменил практический подход к исчислению судами такого срока исковой давности, указав, что «при регулировании гражданско-правовых отношений между собственником выморочного имущества и его добросовестным приобретателем справедливым было бы переложение неблагоприятных последствий в виде утраты такого имущества на публично-правовое образование, которое могло и должно было предпринимать меры по его установлению и надлежащему оформлению своего права.»

Говоря проще, после постановления Конституционного суда РФ срок исковой давности для защиты интересов казны приходится исчислять со дня записи в ЕГРН о праве приобретателя на выморочную квартиру, о чем исполнительной власти должно было стать известно.

И судебная практика тут же отвернулась от обеспечения прав исполнительной власти на выморочные квартиры в пользу защиты имущественных прав их приобретателей.

В качестве иллюстрации приведем выдержки из материалов гражданского дела с нашим участием на стороне одного из приобретателей выморочной квартиры:

• 7 апреля 2017 года Хамовнический районный суд г.Москвы в решении по делу № 02-0304/2017 указал:

«… Из «Обзора судебной практики по делам, связанным с истребованием жилых помещений от добросовестных приобретателей, по искам государственных органов и органов местного самоуправления» (утв. Президиумом Верховного Суда РФ дата) следует, что когда иск об истребовании жилых помещений заявлен публично-правовым образованием со ссылкой на уголовное дело, то срок исковой давности исчисляется с момента, когда в рамках уголовного дела о хищении квартиры начали производиться соответствующие следственные действия, о которых уполномоченному органу власти было известно.»

• 9 октября 2018 года СК по гражданским делам Верховного суда РФ в определении по делу № 5-КГ18-201 указала:

«Исчисляя срок исковой давности со дня привлечения истца в качестве потерпевшего по уголовному делу (1 июля 2013 г.), судебные инстанции применительно к требованиям о защите права собственности не определили в качестве юридически значимого обстоятельства и не установили момент, когда собственник выморочного имущества должен был узнать об открытии наследства, в состав которого входила спорная квартира (2007 г.), и о завладении ею третьими лицами, в том числе о заключении договоров купли-продажи этой квартиры (2010 год), с учётом того, что к полномочиям государственных органов относятся вопросы регистрации граждан по месту жительства, учёт жилого фонда, регистрация актов гражданского состояния, а также регистрация прав на недвижимое имущество. Само по себе бездействие уполномоченных на то органов по оформлению прав на выморочное имущество, не означает, что публично-правовое образование в лице своих органов не должно было узнать о нарушении своего права на данное имущество.»

• 22 ноября 2018 года СК по гражданским делам Московского городского суда в апелляционном определении по делу № 33-48470/2018 указала:

«Отказывая в удовлетворении заявления ответчиков о пропуске истцом срока исковой давности, суд исходил из того, что данный срок на момент предъявления иска в суд *** г. не пропущен, поскольку подлежит исчислению с *** г. - с даты принятия следователем постановления о признании Департамента жилищной политики и жилищного фонда г.Москвы потерпевшим по указанному выше уголовному делу. С указанными выводами суда первой инстанции судебная коллегия согласиться не может…»

Как видим, постановление Конституционного суда РФ развернуло судебную практику по истребованию выморочных квартир у добросовестных приобретателей по мотиву пропуска исполнительной властью срока исковой давности.

Это заметно снизило актуальность традиционного «инструмента» - уголовное дело - в качестве «спускового крючка» для инициирования исполнительной властью мер по истребованию в казну выморочного имущества (включая квартиры).

Таким образом, новейшая судебная практика по делам об истребовании выморочных квартир – это настоящий вызов исполнительной власти, которой теперь приходится озаботиться банальным повышением качества работы.

Например, от столичных чиновников требуется не только повысить эффективность исполнения мер постановления Правительства Москвы от 22 июля 2008 г. № 639-ПП «О работе с жилыми помещениями, переходящими в порядке наследования по закону в собственность города Москвы, и с жилыми помещениями жилищного фонда города Москвы, освобождаемыми в связи с выбытием граждан», но и найти более актуальные способы решения этой задачи.

Ведь, как заметил Михаил Кротов, полномочный представитель Президента России в Конституционном суде России, «регистрация государственной собственности на выморочное имущество – это не право, а обязанность публичного образования. Ее неисполнение является основанием для отказа в защите такого права. Публично-правовое образование не может позволить себе быть беспечным и оформлять свои права только по мере необходимости в их судебной защите.»

Андрей Давыдов

С 1 января 2019 г. вступил в силу Федеральный закон от 29 июля 2017 г. № 217-ФЗ "О ведении гражданами садоводства и огородничества для собственных нужд и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации" (далее по тексту - ФЗ № 217), в соответствии с частью 3 статьи 23 которого садовый дом может быть признан жилым домом, а жилой дом может быть признан садовым домом.

Одновременно вступило в действие и постановление Правительства РФ от 24 декабря 2018 года № 1653, которым установлен "Порядок признания садового дома жилым домом и жилого дома садовым домом".

Казалось бы, в результате такой "дачной реформы" граждане, наконец-то, получили возможность легализовать свои всесезонные жилые дома на дачных сотках. Однако, эта медаль имеет и обратную сторону: усиление конфликтности при управлении "территорией ведения гражданами садоводства или огородничества для собственных нужд".

Поясним, в чем дело.

С одной стороны, ФЗ № 217 устанавливает понятия "садовый земельный участок" и "садовый дом", делая акцент на:

• временный (сезонный) характер проживания граждан в период ведения садоводства и огородничества для собственных нужд
• новый вид товарищества собственников недвижимости - "садоводческое или огородническое некоммерческое товарищество" - как форма самоорганизации граждан для решения вопросов управления (т.е. владения, пользования и распоряжения) имуществом общего пользования, в т.ч. за счет упорядоченного сбора членских и целевых взносов.

С другой стороны, ФЗ № 217 хотя и упоминает, но не определяет понятие "жилой дом", тем самым предлагая руководствоваться, например, п.2 ст.16 Жилищного кодекса РФ.

При этом, на собственника жилого дома на управляемой садоводческим некоммерческим товариществом (СНТ) территории, не вступившего в это СНТ, ФЗ № 217 возлагает обязанность вносить "плату за приобретение, создание, содержание имущества общего пользования, текущий и капитальный ремонт объектов капитального строительства, относящихся к имуществу общего пользования и расположенных в границах территории садоводства или огородничества, за услуги и работы товарищества по управлению таким имуществом".

Появление на управляемой СНТ территории всесезонных жилых домов с постоянно проживающими в них гражданами фактически создает неформальный продукт "дачной реформы" 2019 года - "дачный населенный пункт", не предусмотренный прямо ни ст.83 Земельного кодекса РФ, ни действующими нормами о поселении ФЗ РФ от 06 октября 2003 года № 131-ФЗ "Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации" (далее по тексту - ФЗ № 131).

И все бы ничего, но, как указано нами выше, ФЗ № 217 априори отсекает от участия в управлении делами СНТ не только часть домовладельцев (не членов СНТ), но и совершеннолетних членов их семей - в ближайшей перспективе (т.н. "переходный период") по материальным причинам это будет в основном касаться собственников не столько (сезонных) дачных домов, сколько (всесезонных) жилых домов.

При этом, такое ограничение противоречит праву граждан на самоуправление, что прямо предусмотрено нормами ФЗ № 131. Так, например, его ст.27 устанавливает, что :  

• Территориальное общественное самоуправление может осуществляться в пределах следующих территорий проживания граждан: подъезд многоквартирного жилого дома; многоквартирный жилой дом; группа жилых домов; жилой микрорайон; сельский населенный пункт, не являющийся поселением; иные территории проживания граждан
• Территориальное общественное самоуправление осуществляется непосредственно населением посредством проведения собраний и конференций граждан, а также посредством создания органов территориального общественного самоуправления
• Территориальное общественное самоуправление в соответствии с его уставом может являться юридическим лицом и подлежит государственной регистрации в организационно-правовой форме некоммерческой организации
• Органы территориального общественного самоуправления могут осуществлять хозяйственную деятельность по благоустройству территории, иную хозяйственную деятельность, направленную на удовлетворение социально-бытовых потребностей граждан, проживающих на соответствующей территории, как за счет средств указанных граждан, так и на основании договора между органами территориального общественного самоуправления и органами местного самоуправления с использованием средств местного бюджета.

Таким образом, реформа правового статуса домовладений на управляемых СНТ территориях должна была бы сопровождаться соответствующим законодательным изменением и местного самоуправления, направленным на исключение коллизии федеральных норм об управлении гражданами хозяйственной деятельностью на территориях СНТ, а точнее - на исключение самой возможности умаления нормами ФЗ №217 конституционного права граждан на самоуправление (вместо этого законодатель в ст.42 ФЗ № 217 ограничился простой редактурой п.2 ч.7 ст.40 ФЗ № 131 о статусе депутата, члена выборного органа местного самоуправления и выборного должностного лица местного самоуправления применительно к их участию в деятельности СНТ).

В этом смысле легализация законодателем понятия "дачный населенный пункт" могла бы позволить усилить контроль государства за справедливым доступом всех жителей управляемой СНТ территории к коммунальным ресурсам (вода, электроэнергия, газ и т.д.) в противовес произволу со стороны СНТ, который, кстати, может состоять всего из семи человек (см. п.6 ст.10 ФЗ № 217).

Так, например, собрание жителей СНТ могло бы в соответствии со ст.27 ФЗ № 131 принять решение об образовании органа территориального ("дачного населенного пункта") общественного самоуправления, который, в свою очередь, мог бы:

• в альтернативу СНТ заняться обустройством территории "дачного населенного пункта", в т.ч. с последующим взысканием с СНТ затраченных на такое обустройство средств
• заключить договор с органом местного самоуправления об условиях управления инфраструктурными объектами на территории "дачного населенного пункта"  

• инициировать процедуру принудительного выкупа общего имущества СНТ (автомобильные дороги, объекты электросетевого хозяйства, водоснабжения, связи и др.) в государственную собственность субъекта РФ или муниципальную собственность (согласно п.6 ч.3 ст.26 ФЗ № 217 такое приобретение сегодня может быть только безвозмездно и лишь по заявлению самого СНТ или всех участников общей долевой собственности на это имущество).

Иными словами, образование органа территориального ("дачного населенного пункта") общественного самоуправления нацелено на способствование мерами экономической конкуренции с СНТ повысить качество проживания всех граждан на территории "дачного населенного пункта" и создать условия для последующего обобществления (перехода в государственную/муниципальную собственность) инфраструктурных объектов СНТ.

Необходимо подчеркнуть, что возможность такой конкуренции не умаляет право части жителей "дачного населенного пункта" на управление его инфраструктурными объектами согласно нормам ФЗ № 217 любым из двух правовых режимов: через свое членство в СНТ или непосредственно как участников общей долевой собственности, но при этом не позволяет превратить это управление в уродливую монополию.

К слову, законодатель в ФЗ № 217 де-факто признает наличие проблемы конкуренции правовых режимов управления объектами инфраструктуры СНТ, явно отдавая приоритет имущественным интересам граждан (см., например, п.15 ст.54 ФЗ № 217 об установлении пятилетнего срока - до 1 января 2014 года - для решения вопроса о безвозмездной передаче имущества общего пользования СНТ в общедолевую собственность всех собственников земельных участков на управляемой СНТ территории).

Однако, при этом ФЗ № 217 страдает от отсутствия четких правовых последствий и внятного юридического инструмента решения этой проблемы, чему как раз и могла бы способствовать легализация на т.н. "переходный период" понятия "дачный населенный пункт".

Андрей Давыдов

Опубликован Обзор практики рассмотрения судами дел о материальной ответственности работника, утвержденный президиумом Верховного суда РФ 05.12.2018 года.

Обзор основан на изучении судебной практики за последние три года, а его актуальность обусловлена тем, что, во-первых, «одной из основных обязанностей работника по трудовому договору является бережное отношение к имуществу работодателя, в том числе к имуществу третьих лиц, находящему у работодателя, если работодатель несет ответственность за сохранность этого имущества», и, во-вторых, требуется ограждение «заработной платы работника от чрезмерных и незаконных удержаний» за причиненные работодателю потери (ущерб).  

С целью формирования единообразной судебной практики, Верховный суд РФ указал на необходимость учета следующих правовых позиций:

1. Установленный законом годичный срок для обращения работодателя в суд с иском о возмещении работником ущерба, причиненного работодателю, исчисляется со дня обнаружения работодателем такого ущерба.

2. Пропуск работодателем без уважительных причин срока обращения в суд, предусмотренного статьей 392 Трудового кодекса Российской Федерации, о применении которого заявлено работником, является основанием для отказа судом работодателю в иске о привлечении работника к материальной ответственности.

3. Обязанность работника возместить причиненный работодателю ущерб, в том числе в случае заключения между ними соглашения о добровольном возмещении материального ущерба, возникает в связи с трудовыми отношениями, поэтому к этим отношениям подлежат применению нормы Трудового кодекса Российской Федерации, регулирующие материальную ответственность сторон трудового договора.

4. Обстоятельства причинения материального ущерба работодателю преступными действиями одного из работников, установленные приговором суда, имеют существенное значение для разрешения спора о правомерности возложения на других работников обязанности по возмещению этого ущерба работодателю.

5. До принятия решения о возмещении ущерба конкретными работниками работодатель обязан провести проверку, истребовать от работника (бывшего работника) письменное объяснение для установления размера причиненного ущерба и причин его возникновения. Бремя доказывания соблюдения порядка привлечения работника к материальной ответственности законом возложено на работодателя.

6. Правила статьи 250 ТК РФ о снижении размера ущерба, подлежащего взысканию с работника, применяются судом при рассмотрении требований о взыскании с работника причиненного работодателю ущерба не только по заявлению работника, но и по инициативе суда. Снижение размера ущерба, подлежащего взысканию с работника, не производится, если ущерб причинен преступлением, совершенным в корыстных целях.

7. Работодатель при разрешении спора о возмещении причиненного ему работником материального ущерба в полном размере обязан доказать наличие оснований для возложения на работника материальной ответственности в полном размере причиненного ущерба. Необходимым условием привлечения работника к материальной ответственности является наличие у работодателя ущерба, который должен быть подтвержден доказательствами, отвечающими требованиям закона.

8. В случае возникновения ущерба у работодателя вследствие непреодолимой силы материальная ответственность работника исключается. Невыполнение требований законодательства о порядке и условиях заключения и исполнения договора о полной индивидуальной материальной ответственности может служить основанием для освобождения работника от обязанности возместить ущерб в полном размере, превышающем средний месячный заработок.

9. Включение в трудовые договоры работников условия о полной коллективной (бригадной) материальной ответственности не освобождает работодателя, предъявившего требование о возложении на работников такой ответственности, от обязанности доказать наличие оснований для заключения с этими работниками договора о коллективной (бригадной) материальной ответственности и соблюдение порядка его заключения.

10. Возможность включения в трудовой договор условий, обязывающих работника возместить работодателю затраты, понесенные на его обучение, в случае увольнения работника без уважительных причин до истечения определенного трудовым договором срока, предусмотрена нормами Трудового кодекса Российской Федерации и не снижает уровень гарантий работника по сравнению с установленными трудовым законодательством.

11. Положениями Трудового кодекса Российской Федерации гарантируется возмещение работодателем командировочных расходов работникам, направляемым на профессиональное обучение или дополнительное профессиональное образование с отрывом от работы в другую местность. Такие расходы не включаются в затраты, понесенные работодателем на обучение работника, и не подлежат возмещению работником работодателю в случае увольнения работника без уважительных причин до истечения срока, обусловленного соглашением об обучении.

12. Дела по спорам о материальной ответственности работника за ущерб, причиненный работодателю, не относятся к подсудности мирового судьи.

13. Иски работодателей о взыскании с работника материального ущерба предъявляются по месту жительства работника (ответчика) либо по месту исполнения трудового договора. Условие трудового договора о подсудности таких споров между сторонами трудового договора по месту нахождения работодателя не подлежит применению, как снижающее уровень гарантий работников.

Андрей Давыдов

Опубликовано определение Конституционного суда РФ от 08.11.2018 № 2790-О, которым отказано в рассмотрении жалобы на неконституционность норм субъекта РФ об административной ответственности за размещение транспортных средств на газоне или иной территории, занятой зелеными насаждениями.

Основанием для такого решения стал вывод Конституционного суда РФ о том, что каждый «субъект РФ вправе своим законом установить административную ответственность за административные правонарушения в области благоустройства, в том числе совершенные с использованием транспортных средств», что ставит «точку» в дискуссии о соответствующей компетенции субъектов РФ.

ОПРЕДЕЛЕНИЕ

Конституционного суда Российской Федерации

об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Огиевской Ольги Дмитриевны на нарушение ее конституционных прав статьей 8.25 Закона города Москвы «Кодекс города Москвы об административных правонарушениях»

город Санкт-Петербург                                                                  8 ноября 2018 года

Конституционный Суд Российской Федерации в составе Председателя В.Д.Зорькина, судей К.В.Арановского, А.И.Бойцова, Н.С.Бондаря, Г.А.Гаджиева, Ю.М.Данилова, Л.М.Жарковой, С.М.Казанцева, С.Д.Князева, А.Н.Кокотова, Л.О.Красавчиковой, Н.В.Мельникова, Ю.Д.Рудкина, О.С.Хохряковой, В.Г.Ярославцева,

заслушав заключение судьи В.Г.Ярославцева, проводившего на основании статьи 41 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» предварительное изучение жалобы гражданки О.Д.Огиевской,

у с т а н о в и л :

1. Гражданка О.Д.Огиевская оспаривает конституционность статьи 8.25 Закона города Москвы от 21 ноября 2007 года № 45 «Кодекс города Москвы об административных правонарушениях», согласно которой размещение транспортных средств на газоне или иной территории, занятой зелеными насаждениями, влечет наложение административного штрафа на граждан в размере пяти тысяч рублей; на должностных лиц – тридцати тысяч рублей; на юридических лиц – трехсот тысяч рублей.

Как следует из представленных материалов, постановлением должностного лица Московской административной дорожной инспекции, оставленным без изменения решением заместителя начальника Московской административной дорожной инспекции, О.Д.Огиевская была признана виновной в совершении административного правонарушения, предусмотренного статьей 8.25 Закона города Москвы «Кодекс города Москвы об административных правонарушениях», и ей было назначено административное наказание в виде административного штрафа в размере пяти тысяч рублей. Решением Преображенского районного суда города Москвы от 20 февраля 2018 года постановление по делу об административном правонарушении и решение по жалобе на данное постановление были оставлены без изменения, а жалоба заявительницы – без удовлетворения. Решением судьи Московского городского суда от 22 мая 2018 года жалоба заявительницы на принятые в отношении нее акты по делу об административном правонарушении также оставлена без удовлетворения. При этом доводы заявительницы о том, что статья 8.25 Закона города Москвы «Кодекс города Москвы об административных правонарушениях» принята за пределами полномочий субъекта Российской Федерации, поскольку устанавливает ответственность за правонарушение в области дорожного движения, суд отклонил со ссылкой на вступившее в законную силу решение Московского городского суда от 31 мая 2017 года, которым ранее было подтверждено соответствие данного законоположения федеральному законодательству.

По мнению заявительницы, оспариваемое законоположение принято по вопросу, не относящемуся к компетенции субъекта Российской Федерации, а потому не соответствует статьям 19 (части 1 и 2), 55 (часть 2), 72 (пункт «к» части 1) и 76 (части 2 и 5) Конституции Российской Федерации.

2. Конституция Российской Федерации провозглашает Россию демократическим федеративным правовым государством с республиканской формой правления, одной из основ федеративного устройства которого является разграничение предметов ведения и полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти субъектов Российской Федерации (статья 1, часть 1; статья 5, часть 3). Определяя в этих целях сферы ведения Российской Федерации и сферы совместного ведения Российской Федерации и образующих ее субъектов, Конституция Российской Федерации устанавливает, что по предметам совместного ведения издаются федеральные законы и принимаемые в соответствии с ними законы и иные нормативные правовые акты субъектов Российской Федерации, которые не могут противоречить федеральным законам, принятым по предметам ведения Российской Федерации и предметам совместного ведения Российской Федерации и ее субъектов (статьи 71 и 72; статья 76, части 2 и 5).

Исходное (отправное) законодательное регулирование вопросов, относящихся к предметам совместного ведения, в силу статей 11 (часть 3), 72 (часть 1), 76 (части 2 и 5) и 94 Конституции Российской Федерации осуществляется Федеральным Собранием. Соответственно, федеральный закон, регулирующий те или иные вопросы (предметы) совместного ведения, будучи нормативным правовым актом общего действия, призван, как неоднократно отмечал Конституционный Суд Российской Федерации, определять права и обязанности участников правоотношений, а также устанавливать компетенцию и конкретные полномочия органов государственной власти, разграничивая их на основе конституционного принципа разделения властей, распространяющегося на осуществление государственной власти в Российской Федерации как на федеральном уровне, так и на уровне субъектов Российской Федерации; законодатель же субъекта Российской Федерации, осуществляя в рамках, закрепленных на уровне федерального закона, конкретизирующее правовое регулирование, должен избегать вторжения в сферу федерального ведения, при этом он вправе самостоятельно решать правотворческие задачи по вопросам, не получившим содержательного выражения в федеральном законе, не отступая от конституционных требований о непротиворечии законов и иных нормативных правовых актов субъектов Российской Федерации федеральным законам и о соблюдении прав и свобод человека и гражданина (постановления от 18 января 1996 года № 2-П, от 9 января 1998 года № 1-П, от 21 декабря 2005 года № 13-П, от 24 декабря 2013 года № 30-П, от 1 декабря 2015 года № 30-П, от 28 марта 2017 года № 10-П и др.).

3. Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях, конкретизируя положения Конституции Российской Федерации в части разграничения компетенции и конкретных полномочий органов государственной власти Российской Федерации и субъектов Российской Федерации в области административной ответственности, предусматривает, что законодательство об административных правонарушениях состоит из данного Кодекса и принимаемых в соответствии с ним законов субъектов Российской Федерации об административных правонарушениях (часть 1 статьи 1.1), и относит к ведению субъектов Российской Федерации в области законодательства об административных правонарушениях, в частности, установление законами субъектов Российской Федерации об административных правонарушениях административной ответственности за нарушение законов и иных нормативных правовых актов субъектов Российской Федерации, нормативных правовых актов органов местного самоуправления (пункт 1 части 1 статьи 1.31).

Согласно положениям Федерального закона от 6 октября 2003 года № 131-ФЗ «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации» утверждение правил благоустройства территории муниципального образования, а также осуществление контроля за их соблюдением и организация благоустройства территории, установленные указанными правилами, возложены на органы местного самоуправления поселения, городского округа, внутригородского района; данные правила утверждаются на основе законодательства Российской Федерации и иных нормативных правовых актов Российской Федерации, а также нормативных правовых актов субъектов Российской Федерации; организация благоустройства и утверждение правил благоустройства на территориях городов федерального значения в соответствии с данным Федеральным законом осуществляются в соответствии с законами субъектов Российской Федерации – городов федерального значения (абзац двадцать первый части 1 статьи 2, пункт 19 части 1 статьи 14, пункт 25 части 1 статьи 16, пункт 10 части 1 статьи 162, часть 11 статьи 17, статья 451).

Общественные отношения, связанные с осуществлением благоустройства в городе Москве, регулирует Закон города Москвы от 30 апреля 2014 года № 18 «О благоустройстве в городе Москве», в котором под благоустройством понимается комплекс осуществляемых в соответствии с установленными нормами, требованиями и правилами мероприятий (работ), в том числе по содержанию объектов благоустройства – обеспечению чистоты, поддержанию в надлежащем техническом, физическом, санитарном и эстетическом состоянии объектов благоустройства, а также их отдельных элементов (пункты 1 и 2 статьи 1). В соответствии с частью 3 статьи 3 этого Закона города Москвы отношения, связанные с озеленением территории, содержанием и охраной зеленых насаждений, регулируются данным Законом города Москвы постольку, поскольку иное не установлено федеральными законами и иными нормативными правовыми актами Российской Федерации, законами и иными нормативными правовыми актами города Москвы по вопросам озеленения территории, содержания и защиты зеленых насаждений.

По смыслу данных положений, а также федерального регулирования, которое они конкретизируют (в частности, пункты 36–38 статьи 1 Градостроительного кодекса Российской Федерации), зеленые насаждения подлежат охране не только сами по себе, но и в составе объектов благоустройства как элементы объектов благоустройства (элементы благоустройства).

В соответствии со статьей 28 Закона города Москвы «О благоустройстве в городе Москве» лица, нарушившие требования, предусмотренные данным Законом города Москвы и принимаемыми в соответствии с ним нормативными правовыми актами города Москвы, несут ответственность, установленную Кодексом города Москвы об административных правонарушениях.

Оспариваемая заявительницей статья 8.25 Закона города Москвы «Кодекс города Москвы об административных правонарушениях», предусматривающая административную ответственность за размещение транспортных средств на газоне или иной территории, занятой зелеными насаждениями, была введена в его главу 8 «Административные правонарушения в области благоустройства города» Законом города Москвы от 13 мая 2015 года № 26 «О внесении изменений в Закон города Москвы от 21 ноября 2007 года № 45 «Кодекс города Москвы об административных правонарушениях».

С точки зрения конструкции состава данного административного правонарушения не имеет значения, был причинен вред зеленым насаждениям или нет, составообразующим является именно само деяние и место его совершения – размещение транспортного средства на газоне или иной территории, занятой зелеными насаждениями. Размещение транспортного средства на зеленых насаждениях как элементах объекта благоустройства – независимо от того, причиняется ли зеленым насаждениям непосредственный вред, – является нарушением санитарного и эстетического состояния территории города, негативно сказывается на безопасности и комфортности условий проживания граждан, а также затрудняет содержание и облагораживание объектов благоустройства. При этом ответственность за причинение указанного вреда зеленым насаждениям предусмотрена статьями 4.18 «Повреждение зеленых насаждений» и 4.19 «Незаконное уничтожение зеленых насаждений» Закона города Москвы «Кодекс города Москвы об административных правонарушениях».

Данная правовая конструкция ответственности граждан – владельцев транспортных средств, в том числе в части определения в качестве сферы охраняемых общественных отношений – сферы благоустройства, согласуется с содержанием соответствующих охраняемых общественных отношений и не может рассматриваться как произвольная. Тот факт, что данное правонарушение совершается с использованием транспортного средства, не может, вопреки мнению заявительницы, автоматически рассматриваться как означающий, что объектом правонарушения являются отношения, складывающиеся в рамках дорожного движения – совокупности общественных отношений, возникающих в процессе перемещения людей и грузов с помощью транспортных средств или без таковых в пределах дорог, под которыми понимаются обустроенные или приспособленные и используемые для движения транспортных средств полосы земли либо поверхности искусственного сооружения и которые включают в себя одну или несколько проезжих частей, а также трамвайные пути, тротуары, обочины и разделительные полосы при их наличии (абзацы второй и восьмой статьи 2 Федерального закона от 10 декабря 1995 года № 196-ФЗ «О безопасности дорожного движения»).

Кроме того, в ряде статей Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях, которыми предусмотрены особенности порядка производства по делам о некоторых административных правонарушениях, прямо указано на то, что субъекты Российской Федерации вправе устанавливать своими законами административную ответственность за административные правонарушения в области благоустройства территории, в том числе совершенные с использованием транспортных средств (примечание к статье 1.5, статьи 2.61 и 2.62, пункт 4 части 1 статьи 28.1, часть 3 статьи 28.6, часть 5 статьи 29.5).

Таким образом, в соответствии с приведенным нормативным регулированием субъект Российской Федерации вправе своим законом установить административную ответственность за административные правонарушения в области благоустройства, в том числе совершенные с использованием транспортных средств. Следовательно, статья 8.25 Закона города Москвы «Кодекс города Москвы об административных правонарушениях», устанавливающая административную ответственность за административное правонарушение в области благоустройства территории – размещение транспортных средств на газоне или иной территории, занятой зелеными насаждениями, не может рассматриваться как принятая законодателем города Москвы вне пределов его компетенции, а значит, и как нарушающая конституционные права заявительницы в указанном в ее жалобе аспекте.

Исходя из изложенного и руководствуясь пунктом 2 статьи 43 и частью первой статьи 79 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», Конституционный Суд Российской Федерации

определил:

1. Отказать в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Огиевской Ольги Дмитриевны, поскольку она не отвечает требованиям Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», в соответствии с которыми жалоба в Конституционный Суд Российской Федерации признается допустимой.

2. Определение Конституционного Суда Российской Федерации по данной жалобе окончательно и обжалованию не подлежит.

3. Настоящее Определение подлежит опубликованию на «Официальном интернет-портале правовой информации» (www.pravo.gov.ru) и в «Вестнике Конституционного Суда Российской Федерации».

Председатель

Конституционного Суда

Российской Федерации                                                                             В.Д.Зорькин

№ 2790-О

Андрей Давыдов

Опубликован очередной (№ 3) Обзор судебной практики Верховного суда РФ в 2018 году, в котором рассматриваются вопросы защиты имущественных прав граждан, в том числе: собственников имущества, страхователей, дольщиков.

УТВЕРЖДЕН

Президиумом Верховного Суда

Российской Федерации

14 ноября 2018 г.

ОБЗОР СУДЕБНОЙ ПРАКТИКИ ВЕРХОВНОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

№ 3 (2018)

Разрешение споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав

3. Участник долевой собственности, понесший расходы на неотделимые улучшения общего имущества в виде жилого помещения в целях приведения его в состояние, пригодное для проживания, вправе требовать их возмещения от другого сособственника соразмерно его доле.

Разрешение споров, возникающих из отношений по страхованию

4. Убытки страхователя вследствие несвоевременной выплаты ему страхового возмещения могут быть отнесены на страховщика. Страховщик, опровергающий причинную связь между своими действиями и возникновением у страхователя убытков, обязан доказать обратное.

5. Страхователь вправе требовать от страховщика, нарушившего обязательство по проведению восстановительного ремонта транспортного средства, выплаты стоимости ремонта в пределах страховой суммы. Возражение ответчика о недоказанности страхового случая не может служить основанием для отмены решения суда в апелляционном порядке, если в суде первой инстанции факт наступления страхового случая не оспаривался, а имел место спор только о размере страхового возмещения.

Разрешение споров, связанных с реализацией товаров, работ и услуг

9. При совершении нотариальных действий навязывание гражданам дополнительных услуг правового или технического характера недопустимо.

Разрешение споров, связанных с участием граждан

в долевом строительстве многоквартирных домов

10. В случае просрочки исполнения обязательства по строительству квартиры и передаче ее гражданину согласованная сторонами сделки сумма доплаты за объект недвижимости в иностранной валюте подлежит расчету исходя из курса иностранной валюты по отношению к рублю на день платежа, установленный в договоре. Издержки, вызванные курсовой разницей валют, относятся на лицо, просрочившее исполнение.

11. Признание указанного в договоре об участии в долевом строительстве жилья срока исполнения обязательства застройщика технической ошибкой (опиской) возможно только лишь в случае, когда будет установлено, что обе стороны договора действительно имели в виду другой срок исполнения обязательства.

12. Меры ответственности, предусмотренные Законом о защите прав потребителей, применяются к застройщику в части, не урегулированной Законом № 214-ФЗ.

13. Гражданин вправе требовать от застройщика компенсации понесенных им расходов на устранение недостатков объекта долевого строительства в случае, если объект построен с отступлениями от условий договора и (или) установленных в законе обязательных требований, приведшими к ухудшению качества этого объекта. Такого рода требования, основанные на положениях ч. 2 ст. 7 Закона № 214-ФЗ, могут быть заявлены в течение установленного гарантийного срока.

14. Обязанность представить доказательства, подтверждающие, что замена строительных материалов на эквивалентные по качеству соответствует условиям договора и не привела к ухудшению качества объекта долевого строительства, возлагается на застройщика.

Споры, возникающие из обязательственных отношений

37. Заключение договора об оказании услуг связи с отдельным абонентом, являющимся собственником помещения в многоквартирном доме, не может выступать самостоятельным правовым основанием для пользования лицом, оказывающим такие услуги, общим имуществом многоквартирного дома и освобождать его от внесения платы за такое пользование.

Практика применения законодательства о налогах и сборах

и обязательных страховых взносах во внебюджетные фонды

43. Плата за жилищно-коммунальные услуги, взимаемая товариществом собственников жилья с собственников помещений, не является налогооблагаемым доходом ТСЖ при условии оказания жилищно-коммунальных услуг сторонними организациями.

58. Не может считаться доходом физического лица, ранее являвшегося участником общества с ограниченной ответственностью, полученный этим лицом при выходе из состава общества вклад (взнос) (его часть), внесенный (приобретенный) им ранее, при условии, что бывшему участнику передается имущество (выплачиваются денежные средства) в пределах суммы, равной его взносу в уставный капитал или равной сумме затрат на приобретение доли в уставном капитале, поскольку в данном случае у названного лица отсутствует экономическая выгода (доход).

РАЗЪЯСНЕНИЯ ПО ВОПРОСАМ,

ВОЗНИКАЮЩИМ В СУДЕБНОЙ ПРАКТИКЕ

ВОПРОС

1. Каким способом подлежит защите право физического лица на нежилое помещение в объекте незавершенного строительства по договору участия в долевом строительстве многоквартирного дома?

ОТВЕТ

В связи с заключением договора участия в долевом строительстве, предметом которого является нежилое помещение, не предназначенное для удовлетворения личных, семейных, домашних, бытовых и иных нужд гражданина, не связанных с предпринимательской и иной экономической деятельностью, у застройщика возникает обязательство передать индивидуально-определенное нежилое помещение в строящемся объекте недвижимого имущества.

Согласно п. 1 ст. 308.3 ГК РФ в случае неисполнения должником обязательства кредитор вправе требовать по суду исполнения обязательства в натуре, если иное не предусмотрено данным кодексом, иными законами или договором либо не вытекает из существа обязательства.

Поскольку из существа обязательства по передаче индивидуально-определенного нежилого помещения, не предназначенного для удовлетворения личных, семейных, домашних, бытовых и иных нужд гражданина, не вытекает иное, надлежащим способом защиты права физического лица в отношении такого помещения в объекте незавершенного строительства в соответствии с приведенными положениями ст. 308.3 ГК РФ является понуждение к исполнению обязательства в натуре.