Андрей Давыдов

29.05.2025 года Конституционный Суд РФ опубликовал очередную порцию отказных определений о принятии к рассмотрению жалоб граждан и организаций, в том числе по актуальным вопросам судебной практики о применении компенсации морального вреда и некачественного оказания медицинской помощи (см. определения по жалобам Назаровой, М.М. и П.А., Сапий, Галицкой, Кругловой и др.).

Поток жалоб граждан в Конституционный Суд РФ на нарушение их конституционных прав при рассмотрении судами "медицинских" дел сам по себе свидетельствует о несовершенстве не только действующего нормативно-правового регулирования охраны здоровья, но и определяемой Верховным Судом РФ правоприменительной судебной практики в сфере здравоохранения.

Так, например, обращаясь в Конституционный Суд  РФ, один из заявителей указал в своей жалобе на выявленные при рассмотрении судами дела аспекты правовой неопределенности в содержании действующих норм материального и процессуального права:

1. Правовая неопределенность пункта 2 статьи 1101 Гражданского кодекса РФ

Применительно к определению судом согласно пункта 2 статьи 1101 Гражданского кодекса РФ размера компенсации морального вреда ввиду причинения работниками медицинских учреждений вреда здоровью граждан, повлекшего наступление инвалидности, Верховным Судом РФ в пункте 30 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 15.11.2022 № 33 "О практике применения судами норм о компенсации морального вреда" сформирован следующий общий подход (разъяснение):

"вопрос о разумности присуждаемой суммы должен решаться с учетом всех обстоятельств дела, в том числе значимости компенсации относительно обычного уровня жизни и общего уровня доходов граждан, в связи с чем исключается присуждение потерпевшему чрезвычайно малой, незначительной денежной суммы, если только такая сумма не была указана им в исковом заявлении".

Такой общий подход (разъяснение) Верховного Суда РФ как правоприменителя прямо не предусматривает, хотя и не исключает, использование судом каких-либо научных и статистических данных, а также не определяет понятия "обычный уровень жизни" и "общий доход граждан", что влечет для сторон дела и самого суда правовую неопределенность, которая не способствует суду в определении разумного размера компенсации морального вреда за причинение медицинскими работниками вреда здоровью граждан, повлекшего инвалидность.

Для исключения правовой неопределенности при применении судами пункта 2 статьи 1101 Гражданского кодекса РФ представляется возможным и необходимым руководствоваться методикой, принятой (утвержденной) законодателем или уполномоченным им государственным органом или Верховным Судом РФ как правоприменителем - этот вопрос мог бы быть разрешен Конституционным Судом РФ.

До принятия (утверждения) такой методики было бы целесообразно судам руководствоваться Методическими рекомендациями по определению размера компенсации морального вреда при посягательствах на жизнь, здоровье и физическую неприкосновенность человека, принятыми Комиссией по вопросам определения размеров компенсаций морального вреда при Ассоциации юристов России 03 марта 2020 года и опубликованными в журнале «Закон» (электронная версия журнала от 24 марта 2020 года).

2. Правовая неопределенность статей 60 и 67 Гражданско-процессуального кодекса РФ

Статьи 60 и 67 Гражданско-процессуального кодекса РФ в действующей редакции не исключают признание судом допустимым доказательством по делу экспертное заключение:

• составленное экспертами, находящимися либо находившимися в служебной или иной зависимости от кого-либо из лиц, участвующих в деле, их представителей
• добытое апелляционным судом по собственной инициативе в отсутствие  ходатайств сторон и за счет средств федерального бюджета.

Этот вывод прямо следует из того факта, что несмотря на аналогичность установленных законодателем в гражданском (абзац 2 пункт 1 статьи 18 Гражданско-процессуального кодекса РФ) и уголовном (пункт 2 часть 2 статьи 70 Уголовно-процессуального кодекса РФ) процессах запретов на выполнение судебной экспертизы заинтересованным государственным экспертом, судами по гражданским делам практикуется пониженный, по сравнению с действующим в уголовном процессе, "стандарт" процессуальной оценки допустимости экспертного заключения как доказательства.

Так, в отличие от гражданского, для уголовного процесса действует специальное разъяснение Верховного Суда РФ в пункте 5 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2010 № 28 "О судебной экспертизе по уголовным делам", направленное на исключение заинтересованности судебного эксперта:

"5. В тех случаях, когда в государственном судебно-экспертном учреждении, обслуживающем определенную территорию, невозможно производство судебной экспертизы в связи с отсутствием эксперта конкретной специальности или надлежащей материально-технической базы либо специальных условий для выполнения исследований, а также при наличии обстоятельств, указанных в статье 70 УПК РФ, т.е. когда все компетентные государственные судебно-экспертные учреждения на данной территории не могут выступить в этом качестве, ее производство может быть поручено государственным судебно-экспертным учреждениям, обслуживающим другие территории, негосударственному судебно-экспертному учреждению или лицу, не работающему в судебно-экспертном учреждении, в том числе сотруднику научно-исследовательского учреждения, образовательной или иной организации, обладающему специальными знаниями и имеющему в распоряжении необходимое экспертное оборудование.В определении (постановлении) о назначении экспертизы суду следует мотивировать поручение исследований судебно-экспертным учреждениям либо конкретному лицу."

Такой правоприменительный дуализм к "стандартам" обеспечения судами незаинтересованности эксперта в гражданском и уголовном процессах очевидно противоречит позиции Конституционного Суда РФ, который последовательно на протяжении более 10 лет обращает внимание правоприменителя на необходимость:

• учитывать в гражданском процессе принцип ограничения дискреционных полномочий суда общей юрисдикции процессуальным законом, в том числе при оценке доказательств по делу (см., например, определения Конституционного Суда РФ от 28 мая 2013 года № 752-О/2013 и 28 июня 2018 года № 1587-О/2018)
• обеспечивать конституционное равноправие, поскольку неоднозначная правоприменительная практика противоречит конституционному принципу равенства, предполагающему одинаковый подход к лицам, находящимся в равных или сходных условиях, и ослабляет гарантии государственной защиты прав, свобод и законных интересов граждан.

Следовательно, фактически неограниченные процессуальные возможности суда по назначению экспертизы и оценке допустимости экспертного заключения в гражданском производстве противоречат принципам ограничения дискреционных полномочий суда общей юрисдикции процессуальным законом, самостоятельности суда и независимости судей, конституционного равенства в гражданском и уголовном судопроизводствах применительно к вопросу одинаковых процессуальных гарантий оценки судом объективности (непредвзятости) выводов экспертного заключения, что создает правовую неопределенность, которая может быть использована стороной дела для вмешательства в правосудие.

Несмотря на очевидную обоснованность поставленных заявителем вопросов, Конституционный Суд РФ, изучив представленные материалы, не нашел оснований для принятия данной жалобы к рассмотрению, фактически констатировав свое нежелание вмешиваться в компетенцию законодателя и Верховного Суда РФ по вопросам дискреции судов по определению размера компенсации морального вреда за некачественную медицинскую помощь, а также по назначению судебной экспертизы качества оказанной медицинской помощи и оценки допустимости ее результатов.

Отказ Конституционного Суда РФ реформировать существующий порядок присуждения компенсации морального вреда за некачественную медицинскую помощь поддерживает ограничение ответственности врачей перед пациентами и способствует сохранению конфликтности между ними. Прежде всего это касается государственного сектора рынка медицинских услуг.

Кроме того, законсервированная Конституционным Судом РФ невозможность получить адекватные денежные компенсации, в том числе и прежде всего - морального вреда, за причиненный врачами здоровью пациента вред в результате некачественной медицинской помощи, самым негативным способом сказывается на развитии институтов страховой медицины, где квалификация и заработная плата врача непосредственно увязаны со страхованием его профессиональной ответственности перед пациентом.

Как следствие, молодые выпускники медицинских вузов в отсутствие должной мотивации не стремятся работать в государственных лечебных учреждениях, что вынуждает Минздрав РФ придумывать для них меры принудительной отработки в нарушение конституционного запрета на принудительный труд.

При таких обстоятельствах приходится рассчитывать, что Конституционный Суд РФ не сможет бесконечно самоустраняться от рассмотрения по-существу потока жалоб пострадавших от врачебных ошибок пациентов на нарушение их конституционных прав на охрану здоровья и медицинскую помощь правовой неопределенностью, выявляемой судебной практикой по "медицинским" делам.

Андрей Давыдов

В разгар летней отпускной суеты Верховный Суд РФ 18 июня 2025 года утвердил Обзор судебной практики по делам о банкротстве граждан (далее – «Обзор»), в силу ст.170 АПК РФ имеющий практическое значение для обоснования арбитражными судами решений по данной категории дел.

Одним из рассмотренных Верховным Судом РФ вопросов стала возможность освобождения гражданина от обязательства, основанного на привлечении его к субсидиарной ответственности в деле о банкротстве общества (см. пункт 58 Обзора), сформулированная следующим образом:

«В другом деле суд пришел к аналогичным выводам о возможности освобождения гражданина от обязательства, основанного на привлечении его к субсидиарной ответственности в деле о банкротстве общества.

Как указал суд, гражданин, являвшийся членом коллегиального органа управления, привлечен к субсидиарной ответственности за одобрение сделок, в результате совершения которых обществу причинены убытки.

В то же время гражданин не являлся бенефициаром бизнеса, имущественную выгоду из убыточных сделок не извлекал, при одобрении сделок исходил из принятой в обществе модели корпоративного управления, предполагающей выполнение указаний основного контролирующего лица.

С учетом этого суд пришел к выводу, что в поведении должника имела место простая неосторожность, в связи с чем, принимая во внимание его добросовестное поведение в период процедуры банкротства, освободил гражданина от соответствующего обязательства.»

Это положение, изложенное Верховным Судом РФ в Обзоре между делом – фактически как «примечание» -  в действительности иначе, как «революционным», сложно оценить.

Так, согласно буквальному содержанию пунктов 5 и 6 статьи 213.28 федерального закона от 26.10.2002 года № 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" требование о привлечении гражданина как контролирующего лица к субсидиарной ответственности (глава III.2 настоящего Федерального закона) сохраняет силу и может быть предъявлено после окончания производства по делу о банкротстве гражданина в непогашенной его части в порядке, установленном законодательством Российской Федерации.

Как видим, указанные нормы однозначно запрещают освобождение арбитражным судом субсидиарного должника-банкрота от выплат кредиторам, что влечет для гражданина пожизненные негативные имущественные последствия («пожизненный приговор»).

До утверждения Обзора арбитражные суды по окончании процедуры личного банкротства менеджера, ранее привлеченного к субсидиарной ответственности по долгам общества (т.е. компании, корпорации, банка и т.д.), в абсолютном большинстве придерживались буквального содержания вышеуказанных норм и не освобождали гражданина-банкрота от выплаты денежных средств в порядке его субсидиарной задолженности перед кредиторами общества – на это фактически прямо указано в рассматриваемом пункте 58 Обзора, где Верховный Суд РФ смог сослаться всего лишь на единственный пример судебной практики.

Таким образом, в своем Обзоре Верховный Суд РФ фактически установил новое и нивелирующее правоприменительное толкование пунктов 5 и 6 статьи 213.28 федерального закона от 26.10.2002 года № 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" применительно к возможности освобождения гражданина-банкрота от обязательства, основанного на привлечении его к субсидиарной ответственности в деле о банкротстве общества.

Что же повлияло на решение Верховного Суда РФ изменить действующий абсолютистский правоприменительный подход ?

Ответ, по-видимому, следует искать не только в государственной политике по поддержке предпринимательства в Российской Федерации,  но и в удручающей статистике Федресурса по итогам 2024 года о результатах банкротства граждан за последние несколько лет: количество привлеченных к субсидиарной ответственности и размеры их субсидиарных долгов растут из года в год, также как из года в год растет количество дел, где граждане-банкроты не удовлетворяют требования кредиторов и не имеют имущество для расчетов с кредиторами.

Таким образом, новый либеральный правоприменительный подход Верховного Суда РФ к вопросу возможности освобождения гражданина от обязательства, основанного на привлечении его к субсидиарной ответственности в деле о банкротстве общества, нацелен на исправление в ходе процедуры личного банкротства ситуации фактической бессмысленности привлечения менеджера (не бенефициара !) общества к субсидиарной ответственности перед кредиторами.

Воистину: строгость российских законов смягчается необязательностью их исполнения!

Однако, сказанное не стоит воспринимать буквально: чтобы добиться отмены «пожизненного приговора» привлеченному к субсидиарной ответственности по долгам общества менеджеру придется изрядно потрудиться - доказать в арбитражном суде в ходе личного банкротства ряд существенных обстоятельств.

Андрей Давыдов

Под занавес 2022 года Верховный Суд РФ опубликовал новый Обзор судебной практики по делам о признании брака недействительным (утвержден Президиумом Верховного Суда РФ 14 декабря 2022 года).

Приведенные в преамбуле Обзора статистические данные за 2019−2021 годы указывают на:

• сравнительно небольшое число рассмотренных судами дел по спорам, связанным с признанием брака недействительным: в 2019 году рассмотрено 596 дел, в 2020 году - 440 дел, а в 2021 году -  647 дел
• основной мотив заявленных в суды исков о признании брака недействительным: отсутствие у обоих супругов или одного из них намерения создать семью (фиктивный брак, пункт 1 статьи 27 СК РФ)
• случаи заявления исков о признании брака недействительным прокурором - в интересах Российской Федерации, когда брак заключался за вознаграждение или для обхода требований в сфере миграционного контроля, получения разрешения на временное проживание в РФ или российского гражданства в упрощенном порядке.

Юридически значимыми обстоятельствами при разрешении судами споров о признании брака недействительным являются:

• установление воли граждан на создание и сохранение семьи
• наличие признаков семьи, к которым относятся: совместное проживание, предполагающее ведение общего хозяйства (при этом временное непроживание супругов вместе в связи с работой, лечением, в силу других объективных факторов не рассматривается как отсутствие такового); построение семейных отношений на основании духовно-нравственных начал и чувств; забота друг о друге; совместное решение основных вопросов жизни семьи; наличие взаимных личных неимущественных и имущественных прав и обязанностей, взаимной ответственности.

В целях обеспечения единообразного подхода к разрешению судами споров, связанных с признанием брака недействительным, Верховный Суд РФ обращает внимание на следующие правовые позиции:

1. Судья отказывает в принятии искового заявления о признании брака недействительным, предъявленного супругом, знавшим о фиктивности брака
2. Суд прекращает производство по делу о признании брака, заключенного с нарушением требований статьи 14 Семейного кодекса Российской Федерации, недействительным, если истцом не доказано, что он является наследником.
3. На требования о признании брака недействительным срок исковой давности не распространяется. Исключения составляют требования о признании брака недействительным в случае предъявления одним из супругов такого требования по основаниям сокрытия другим супругом от него (нее) наличия венерической болезни или ВИЧ-инфекции при вступлении в брак.
4. Поддельность подписи лица в заявлении о государственной регистрации заключения брака и поддельность его подписи в актовой книге являются основанием для исключения актовой записи о регистрации брака.
5. Состояние здоровья, при котором вступающее в брак лицо не могло понимать значения своих действий и руководить ими, свидетельствует об отсутствии добровольного согласия такого лица на вступление в брак и является основанием для признания брака недействительным.
6. Требовать признания брака, заключенного при отсутствии добровольного согласия одного из супругов на его заключение в результате невозможности в силу своего состояния на момент государственной регистрации заключения брака понимать значение своих действий и руководить ими (т.е. при наличии порока воли), недействительным имеют право только супруг, права которого нарушены заключением брака, и прокурор.
7. Суд вправе признать брак недействительным, если он заключен между лицами, из которых хотя бы одно уже состоит в другом зарегистрированном браке.
8. Супруги после расторжения брака (как в судебном порядке, так и в органах записи актов гражданского состояния) не вправе ставить вопрос о признании этого брака недействительным, за исключением случаев, когда действительность брака оспаривается по мотивам наличия между супругами запрещенной законом степени родства либо состояния одного из них на время регистрации брака в другом нерасторгнутом браке.
9. В силу пункта 1 статьи 29 СК РФ суд может признать брак действительным, если к моменту рассмотрения дела о признании брака недействительным отпали те обстоятельства, которые в силу закона препятствовали его заключению.
10. Законом установлен запрет на заключение брака между близкими родственниками (родственниками по прямой восходящей и нисходящей линии (родителями и детьми, дедушкой, бабушкой и внуками), полнородными и неполнородными (имеющими общих отца или мать) братьями и сестрами).
11. Заключение брака между лицами, из которых хотя бы одно на момент заключения брака признано судом недееспособным вследствие психического расстройства, является основанием для признания такого брака недействительным.
12. Если брак заключен с нарушением требований статьи 14 СК РФ, то есть вопреки указанным в ней препятствиям, право обратиться с требованием о признании такого брака недействительным предоставлено наследникам, считающим, что их права заключением этого брака нарушены.
13. Суд отказывает в удовлетворении иска о признании брака недействительным на основании пункта 3 статьи 15 СК РФ, если установит, что лицо при вступлении в брак не скрывало от другого лица наличие ВИЧ-инфекции.
14. Отсутствие намерения супруга или одного из них создать семью является основанием для признания брака недействительным (фиктивным).
15. Требование о признании фиктивного брака недействительным может быть заявлено только прокурором, а также не знавшим о фиктивности брака супругом. Наследники таким правом не обладают.
16. Если к моменту рассмотрения дела о признании брака недействительным отпали те обстоятельства, которые в силу закона препятствовали его заключению, суд вправе признать такой брак действительным с момента его регистрации.
17. При признании брака недействительным добросовестность супруга (супруги), необходимость предоставления содержания, а также раздел совместно нажитого имущества устанавливаются судом только при заявлении таких требований сторонами. Если такие требования при разрешении спора о признании брака недействительным судом не разрешались, супруг, считающий себя добросовестным, вправе обратиться в суд с самостоятельными требованиями о признании права на получение содержания, разделе имущества, приобретенного совместно до признания брака недействительным.
18. Добросовестный супруг вправе требовать денежной компенсации морального вреда в связи с нарушением личных неимущественных прав или умалением других нематериальных благ.

Как видно из приведенных Верховным Судом РФ примеров, главным мотивом обращения в суд с иском о признании брака недействительным является попытка восстановить нарушенные таким браком имущественные права кого-либо из супругов или их наследников.

В этом значении повышенную правовую защиту согласно пунктам 4 и 5 ст.30 СК РФ получает "добросовестный супруг", который имеет право требовать от недобросовестного супруга возмещения материального и морального вреда по правилам гражданского законодательства.

При этом, новыми тенденциями в судебной практике по разрешению споров о признании брака недействительным можно считать:

• во-первых, расширенное толкование Верховным Судом РФ в пункте 17 Обзора полномочий суда при рассмотрении спора:

"Толкование положений пункта 4 статьи 30 СК РФ указывает на то, что установление, является ли супруг (супруга) добросовестным, нуждается ли в предоставлении содержания, подлежит ли совместно нажитое имущество разделу при признании брака недействительным, является правом, а не обязанностью суда исходя из заявляемых сторонами требований. В случае неразрешения данных требований судом это не лишает права супруга, считающего себя добросовестным, обратиться в суд с самостоятельными требованиями о признании права на получение содержания, разделе имущества, приобретенного совместно до признания брака недействительным. Указания на рассмотрение спора о разделе имущества исключительно одновременно с требованием о признании брака недействительным вышеназванная норма не содержит."

• во-вторых, признание Верховным Судом РФ наличия доказательственного значения не у судебного приговора по уголовному делу, а у материалов следственных действий - при рассмотрении судом гражданско-правового спора о признании брака недействительным (фиктивным):

"В 2019 году в ходе следственных действий, проведенных в результате обращения Б. в полицию, было установлено, что О. была ранее судима за мошенничество, сведения об ограблении, о наличии тяжелого заболевания, лечении и беременности не соответствуют действительности. Все это время она проживала в городе, в котором проживал Б., с другим мужчиной в гражданском браке. В результате обмана Б. лишился всех своих сбережений и не имеет возможности возвратить денежные средства по кредитам."  

Такие тенденции свидетельствуют о последовательном продвижении Верховным Судом РФ курса на самую широкую реализацию в гражданском процессе принципов независимости судей (ст.8 ГПК РФ) и их самостоятельности в оценке доказательств по делу (ст.67 ГПК РФ).  

В заключение заметим, что ввиду нарушения публичного правопорядка при заключении недействительного (фиктивного) брака применение именно к этому аспекту судебного спора медиации представляется принципиально невозможным, что не исключает заключение сторонами спора медиативного соглашения применительно к имущественным требованиям - последствиям признания судом брака недействительным.

Андрей Давыдов

Не все наследники, родственники, близкие и просто знакомые умершего человека знают, что имеют право на получение части его наследства вполне законным способом – в счет предусмотренного статьей 1174 ГК РФ возмещения расходов, вызванных предсмертной болезнью наследодателя, на его достойные похороны (включая необходимые расходы на оплату места погребения наследодателя), на охрану наследства и управление им, а также связанные с исполнением завещания.

При этом, на «достойные похороны» наследодателя предусмотрены разные размеры расходов: «живые» деньги на банковских вкладах и счетах не могут быть выданы сверх 100 тысяч рублей, что призвано ограничить денежный аппетит организатора похорон – остальные деньги ему придется требовать у наследников (других наследников, собственника выморочного имущества), в том числе в судебном порядке.

Уже при составлении проекта судебного иска о возмещении расходов на достойные похороны наследодателя возникает ряд вопросов, наделяющих его содержание (ст.131 ГПК РФ) примечательными особенностями.

Значение церковного права

Ключевым вопросом ст.1174 ГК РФ является толкование понятия «достойные похороны», что определяет главную особенность иска о возмещении расходов на достойные похороны наследодателя – субъективный характер оценки доказательств их достойности.

Так, ни ГК РФ, ни специальное законодательство (см. федеральный закон «О погребении и похоронном деле» от 12.01.1996 № 8-ФЗ, закон г.Москвы «О погребении и похоронном деле в г.Москве» от 04.06.1997 г. № 11 и Основы законодательства РФ о нотариате от 11.02.1993 г. № 4462-1) не содержат определение понятия «достойные похороны», что относит его к категории сугубо оценочных.

Следовательно, особенностью иска о возмещении расходов на достойные похороны наследодателя является наличие таких доказательств, которые в соответствии с ч.1 ст.67 ГПК РФ будут нацелены буквально на субъективное «внутреннее убеждение» суда (т.е. судьи).    

Например, если умерший наследодатель был православным и/или судья сам исповедует православие, на «внутреннее убеждение» суда (т.е. судьи) будут влиять действующие нормы церковного права:

• утвержденное 26.06.2008 г. Архиерейским Собором РПЦ положение «Основы учения Русской Православной Церкви о достоинстве, свободе и правах человека», где установлено следующее:

«… в восточной христианской традиции понятие «достоинство» имеет в первую очередь нравственный смысл, а представления о том, что достойно, а что недостойно, крепко связано с нравственными или безнравственными поступками человека и с внутренним состоянием его души. Учитывая помраченное грехом состояние человеческой природы, важно ясно различать достойное и недостойное в жизни человека.»

• утвержденное 05.05.2015 г. Священным Синодом РПЦ положение «О христианском погребении усопших», где установлено следующее:

«…Священный Синод признает нормой захоронение почивших христиан в земле.

В том случае, когда такое погребение не предусмотрено местным светским законодательством или связано с необходимостью транспортировать умершего на большие расстояния или же невозможно по иным объективным причинам, Церковь, считая кремацию явлением нежелательным и не одобряя ее, может со снисхождением относиться к факту кремации тела усопшего.»

Таким образом, особенностью иска о возмещении расходов на достойные похороны верующего наследодателя является необходимость указания в иске конкретных норм церковного права с целью обеспечения возможности судом оценки доказательств истца о достойности организованных им похорон наследодателя.

Значение Кодекса судейской этики

Применительно к иску о возмещении расходов на достойные похороны наследодателей-атеистов и приверженцев «субкультур» приходится констатировать наличие правовой неопределенности в отношении возможности признания судом похорон достойными, поскольку при оценке доказательств достойности таких похорон суд не может руководствоваться церковным правом.

Такая правовая неопределенность может наступить даже при наличии ясного волеизъявления наследодателя о достойном (в его представлении) отношении к его телу после смерти: ч.1 ст.5 федерального закона «О погребении и похоронном деле» ограничивает возможный способ достойного погребения рамками обычаев и традиций.

Представляется, что в таких случаях истцу придется ссылаться в иске не столько на общую норму ст.150 ГК РФ о защите достоинства личности, чести и доброго имени умершего, сколько на перечисленные в ст.10 Кодекса судейской этики от 19.12.2012 г. нравственные обычаи и традиции народов, культурные и иные особенности различных этнических и социальных групп.

Таким образом, особенностью иска о возмещении расходов на достойные похороны не исповедующего традиционную религию наследодателя является необходимость указания в иске культурных и иных особенностей умершего наследодателя из числа упомянутых в Кодексе судейской этики – это обеспечит суду правовое основание для оценки доказательств истца о достойности организованных им похорон наследодателя.

Аналогия права

Как видим, церковное право и специальные нормы Кодекса судейской этики имеют для иска о возмещении расходов на достойные похороны наследодателя такое же правоприменительное значение в части оценки судом доказательств достойности похорон наследодателя, что и нормативные правовые акты согласно ст.11 ГПК РФ.

Однако, наличие такого правоприменительного значения будет устанавливаться судом в соответствии с ч.3 ст.11 ГПК РФ исходя из общих начал и смысла законодательства - согласно ч.2 ст.6 ГК РФ «при невозможности использования аналогии закона права и обязанности сторон определяются исходя из общих начал и смысла гражданского законодательства (аналогия права) и требований добросовестности, разумности и справедливости.»

Представляется, что требования добросовестности, разумности и справедливости являются особенно актуальными для суда при оценке доказательств достойности похорон наследодателей, погребенных (даже по их волеизъявлению) не традиционным, а экзотическим способом.

Таким образом, особенностью иска о возмещении расходов на достойные похороны наследодателя является его «программируемая» ориентация на свидетельские показания (ст.69-70 ГПК РФ) о факте достойности похорон наследодателя.

При этом, такой способ доказывания в суде обстоятельства достойности похорон в ряде случаев может быть безальтернативным.

Понятие «похороны»

Другим важным вопросом ст.1174 ГК РФ является определение понятия «похороны», что влияет на особенности конкретизации предмета иска о возмещении расходов на достойные похороны наследодателя.

Так, действующие редакции вышеупомянутых специальных законов, в отличие от ст.1174 ГК РФ, по-существу, оперируют понятием «погребение» (см. ст.5 и ст.2 ), что отражает социально-бюджетную направленность этих законов в виде гарантированного перечня услуг по погребению или выплате социального пособия на погребение.

А вот предназначенный для похоронного дела как сектора рынка услуг Межгосударственный стандарт (ГОСТ 32609-2014) «Услуги бытовые. Услуги ритуальные. Термины и определения», содержит определения понятий «похороны» и «погребение», проводя между ними заметное различие:

• «Похороны» – это церемония, включающая в себя подготовку к прощанию, обряд прощания, захоронение останков или урны с прахом и поминовение после захоронения
• «Погребение»  - обрядовые действия по захоронению тела, останков, праха умершего или погибшего в соответствии с обычаями и традициями, не противоречащими этическим требованиям, путем предания земле, огню или воде в порядке, определенном нормативными правовыми актами и другими нормативными документами, действующими на территории государства, принявшего стандарт.

Таким образом, особенностью иска о возмещении расходов на достойные похороны наследодателя является необходимость правильного определения предмета иска, поскольку расходы на похороны часто могут превышать расходы на погребение.

Например, расходы на поминальную трапезу после погребения могут быть включены в предмет иска о возмещении расходов на достойные похороны наследодателя.

Недобросовестность поведения

Обращение к наследникам с иском в порядке ст.1174 ГК РФ о возмещении расходов на достойные похороны наследодателя, очевидно, отражает чрезвычайный морально-этический конфликт между организатором похорон наследодателя и наследниками (другими наследниками).

Поскольку специальный федеральный закон позволяет любому лицу принять на себя обязанности организатора похорон наследодателя (см, например, ч.3 ст.5 и ст.6), отказ или уклонение наследников (других наследников) от исполнения этой обязанности требует от них надлежащего обоснования (мотивировки).

Таким образом, особенностью иска о возмещении расходов на достойные похороны наследодателя является необходимость наличия в нем обоснованного заявления (ходатайства) истца о признании недобросовестным поведения ответчика (ответчиков), что при рассмотрении дела судом будет иметь важное процессуальное значение согласно п.1 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23.06.2015 г. № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации»:

«Если будет установлено недобросовестное поведение одной из сторон, суд в зависимости от обстоятельств дела и с учетом характера и последствий такого поведения отказывает в защите принадлежащего ей права полностью или частично, а также применяет иные меры, обеспечивающие защиту интересов добросовестной стороны или третьих лиц от недобросовестного поведения другой стороны (пункт 2 статьи 10 ГК РФ)».

Значение ст.1174 ГК РФ для развития похоронного дела

Положения ст.1174 ГК РФ о расходах на «достойные похороны» наследодателей очевидно ориентированы законодателем на развитие отечественного рынка похоронных (ритуальных) услуг, подробно описанных в действующем национальном стандарте ГОСТ Р 54611-2011.  

Однако, лаконичность ст.1174 ГК РФ, отсутствие актуального для уровня развития отечественного похоронного дела специального федерального закона и систематизированной Верховным Судом РФ судебной практики не стимулируют граждан заказывать и оплачивать похоронные (ритуальные) услуги, если при этом ими не урегулированы вопросы наследования.   

Неразвитость нормативного и судебного регулирования правоотношений по ст.1174 ГК РФ влечет формирование у граждан настроений «похоронного патернализма», что приводит к региональной бюджетной напряженности в похоронном деле, укреплению теневого оборота похоронных (ритуальных) услуг и недобросовестной конкуренции.  

Таким образом, особенности иска о возмещении расходов на достойные похороны наследодателя являются для государства наглядной иллюстрацией состояния похоронного дела как сектора рынка услуг и вектора его реформирования.

Андрей Давыдов

Опубликован очередной (№ 3) Обзор судебной практики Верховного суда РФ в 2018 году, в котором рассматриваются вопросы защиты имущественных прав граждан, в том числе: собственников имущества, страхователей, дольщиков.

УТВЕРЖДЕН

Президиумом Верховного Суда

Российской Федерации

14 ноября 2018 г.

ОБЗОР СУДЕБНОЙ ПРАКТИКИ ВЕРХОВНОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

№ 3 (2018)

Разрешение споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав

3. Участник долевой собственности, понесший расходы на неотделимые улучшения общего имущества в виде жилого помещения в целях приведения его в состояние, пригодное для проживания, вправе требовать их возмещения от другого сособственника соразмерно его доле.

Разрешение споров, возникающих из отношений по страхованию

4. Убытки страхователя вследствие несвоевременной выплаты ему страхового возмещения могут быть отнесены на страховщика. Страховщик, опровергающий причинную связь между своими действиями и возникновением у страхователя убытков, обязан доказать обратное.

5. Страхователь вправе требовать от страховщика, нарушившего обязательство по проведению восстановительного ремонта транспортного средства, выплаты стоимости ремонта в пределах страховой суммы. Возражение ответчика о недоказанности страхового случая не может служить основанием для отмены решения суда в апелляционном порядке, если в суде первой инстанции факт наступления страхового случая не оспаривался, а имел место спор только о размере страхового возмещения.

Разрешение споров, связанных с реализацией товаров, работ и услуг

9. При совершении нотариальных действий навязывание гражданам дополнительных услуг правового или технического характера недопустимо.

Разрешение споров, связанных с участием граждан

в долевом строительстве многоквартирных домов

10. В случае просрочки исполнения обязательства по строительству квартиры и передаче ее гражданину согласованная сторонами сделки сумма доплаты за объект недвижимости в иностранной валюте подлежит расчету исходя из курса иностранной валюты по отношению к рублю на день платежа, установленный в договоре. Издержки, вызванные курсовой разницей валют, относятся на лицо, просрочившее исполнение.

11. Признание указанного в договоре об участии в долевом строительстве жилья срока исполнения обязательства застройщика технической ошибкой (опиской) возможно только лишь в случае, когда будет установлено, что обе стороны договора действительно имели в виду другой срок исполнения обязательства.

12. Меры ответственности, предусмотренные Законом о защите прав потребителей, применяются к застройщику в части, не урегулированной Законом № 214-ФЗ.

13. Гражданин вправе требовать от застройщика компенсации понесенных им расходов на устранение недостатков объекта долевого строительства в случае, если объект построен с отступлениями от условий договора и (или) установленных в законе обязательных требований, приведшими к ухудшению качества этого объекта. Такого рода требования, основанные на положениях ч. 2 ст. 7 Закона № 214-ФЗ, могут быть заявлены в течение установленного гарантийного срока.

14. Обязанность представить доказательства, подтверждающие, что замена строительных материалов на эквивалентные по качеству соответствует условиям договора и не привела к ухудшению качества объекта долевого строительства, возлагается на застройщика.

Споры, возникающие из обязательственных отношений

37. Заключение договора об оказании услуг связи с отдельным абонентом, являющимся собственником помещения в многоквартирном доме, не может выступать самостоятельным правовым основанием для пользования лицом, оказывающим такие услуги, общим имуществом многоквартирного дома и освобождать его от внесения платы за такое пользование.

Практика применения законодательства о налогах и сборах

и обязательных страховых взносах во внебюджетные фонды

43. Плата за жилищно-коммунальные услуги, взимаемая товариществом собственников жилья с собственников помещений, не является налогооблагаемым доходом ТСЖ при условии оказания жилищно-коммунальных услуг сторонними организациями.

58. Не может считаться доходом физического лица, ранее являвшегося участником общества с ограниченной ответственностью, полученный этим лицом при выходе из состава общества вклад (взнос) (его часть), внесенный (приобретенный) им ранее, при условии, что бывшему участнику передается имущество (выплачиваются денежные средства) в пределах суммы, равной его взносу в уставный капитал или равной сумме затрат на приобретение доли в уставном капитале, поскольку в данном случае у названного лица отсутствует экономическая выгода (доход).

РАЗЪЯСНЕНИЯ ПО ВОПРОСАМ,

ВОЗНИКАЮЩИМ В СУДЕБНОЙ ПРАКТИКЕ

ВОПРОС

1. Каким способом подлежит защите право физического лица на нежилое помещение в объекте незавершенного строительства по договору участия в долевом строительстве многоквартирного дома?

ОТВЕТ

В связи с заключением договора участия в долевом строительстве, предметом которого является нежилое помещение, не предназначенное для удовлетворения личных, семейных, домашних, бытовых и иных нужд гражданина, не связанных с предпринимательской и иной экономической деятельностью, у застройщика возникает обязательство передать индивидуально-определенное нежилое помещение в строящемся объекте недвижимого имущества.

Согласно п. 1 ст. 308.3 ГК РФ в случае неисполнения должником обязательства кредитор вправе требовать по суду исполнения обязательства в натуре, если иное не предусмотрено данным кодексом, иными законами или договором либо не вытекает из существа обязательства.

Поскольку из существа обязательства по передаче индивидуально-определенного нежилого помещения, не предназначенного для удовлетворения личных, семейных, домашних, бытовых и иных нужд гражданина, не вытекает иное, надлежащим способом защиты права физического лица в отношении такого помещения в объекте незавершенного строительства в соответствии с приведенными положениями ст. 308.3 ГК РФ является понуждение к исполнению обязательства в натуре.