Андрей Давыдов

Не все наследники, родственники, близкие и просто знакомые умершего человека знают, что имеют право на получение части его наследства вполне законным способом – в счет предусмотренного статьей 1174 ГК РФ возмещения расходов, вызванных предсмертной болезнью наследодателя, на его достойные похороны (включая необходимые расходы на оплату места погребения наследодателя), на охрану наследства и управление им, а также связанные с исполнением завещания.

При этом, на «достойные похороны» наследодателя предусмотрены разные размеры расходов: «живые» деньги на банковских вкладах и счетах не могут быть выданы сверх 100 тысяч рублей, что призвано ограничить денежный аппетит организатора похорон – остальные деньги ему придется требовать у наследников (других наследников, собственника выморочного имущества), в том числе в судебном порядке.

Уже при составлении проекта судебного иска о возмещении расходов на достойные похороны наследодателя возникает ряд вопросов, наделяющих его содержание (ст.131 ГПК РФ) примечательными особенностями.

Значение церковного права

Ключевым вопросом ст.1174 ГК РФ является толкование понятия «достойные похороны», что определяет главную особенность иска о возмещении расходов на достойные похороны наследодателя – субъективный характер оценки доказательств их достойности.

Так, ни ГК РФ, ни специальное законодательство (см. федеральный закон «О погребении и похоронном деле» от 12.01.1996 № 8-ФЗ, закон г.Москвы «О погребении и похоронном деле в г.Москве» от 04.06.1997 г. № 11 и Основы законодательства РФ о нотариате от 11.02.1993 г. № 4462-1) не содержат определение понятия «достойные похороны», что относит его к категории сугубо оценочных.

Следовательно, особенностью иска о возмещении расходов на достойные похороны наследодателя является наличие таких доказательств, которые в соответствии с ч.1 ст.67 ГПК РФ будут нацелены буквально на субъективное «внутреннее убеждение» суда (т.е. судьи).    

Например, если умерший наследодатель был православным и/или судья сам исповедует православие, на «внутреннее убеждение» суда (т.е. судьи) будут влиять действующие нормы церковного права:

• утвержденное 26.06.2008 г. Архиерейским Собором РПЦ положение «Основы учения Русской Православной Церкви о достоинстве, свободе и правах человека», где установлено следующее:

«… в восточной христианской традиции понятие «достоинство» имеет в первую очередь нравственный смысл, а представления о том, что достойно, а что недостойно, крепко связано с нравственными или безнравственными поступками человека и с внутренним состоянием его души. Учитывая помраченное грехом состояние человеческой природы, важно ясно различать достойное и недостойное в жизни человека.»

• утвержденное 05.05.2015 г. Священным Синодом РПЦ положение «О христианском погребении усопших», где установлено следующее:

«…Священный Синод признает нормой захоронение почивших христиан в земле.

В том случае, когда такое погребение не предусмотрено местным светским законодательством или связано с необходимостью транспортировать умершего на большие расстояния или же невозможно по иным объективным причинам, Церковь, считая кремацию явлением нежелательным и не одобряя ее, может со снисхождением относиться к факту кремации тела усопшего.»

Таким образом, особенностью иска о возмещении расходов на достойные похороны верующего наследодателя является необходимость указания в иске конкретных норм церковного права с целью обеспечения возможности судом оценки доказательств истца о достойности организованных им похорон наследодателя.

Значение Кодекса судейской этики

Применительно к иску о возмещении расходов на достойные похороны наследодателей-атеистов и приверженцев «субкультур» приходится констатировать наличие правовой неопределенности в отношении возможности признания судом похорон достойными, поскольку при оценке доказательств достойности таких похорон суд не может руководствоваться церковным правом.

Такая правовая неопределенность может наступить даже при наличии ясного волеизъявления наследодателя о достойном (в его представлении) отношении к его телу после смерти: ч.1 ст.5 федерального закона «О погребении и похоронном деле» ограничивает возможный способ достойного погребения рамками обычаев и традиций.

Представляется, что в таких случаях истцу придется ссылаться в иске не столько на общую норму ст.150 ГК РФ о защите достоинства личности, чести и доброго имени умершего, сколько на перечисленные в ст.10 Кодекса судейской этики от 19.12.2012 г. нравственные обычаи и традиции народов, культурные и иные особенности различных этнических и социальных групп.

Таким образом, особенностью иска о возмещении расходов на достойные похороны не исповедующего традиционную религию наследодателя является необходимость указания в иске культурных и иных особенностей умершего наследодателя из числа упомянутых в Кодексе судейской этики – это обеспечит суду правовое основание для оценки доказательств истца о достойности организованных им похорон наследодателя.

Аналогия права

Как видим, церковное право и специальные нормы Кодекса судейской этики имеют для иска о возмещении расходов на достойные похороны наследодателя такое же правоприменительное значение в части оценки судом доказательств достойности похорон наследодателя, что и нормативные правовые акты согласно ст.11 ГПК РФ.

Однако, наличие такого правоприменительного значения будет устанавливаться судом в соответствии с ч.3 ст.11 ГПК РФ исходя из общих начал и смысла законодательства - согласно ч.2 ст.6 ГК РФ «при невозможности использования аналогии закона права и обязанности сторон определяются исходя из общих начал и смысла гражданского законодательства (аналогия права) и требований добросовестности, разумности и справедливости.»

Представляется, что требования добросовестности, разумности и справедливости являются особенно актуальными для суда при оценке доказательств достойности похорон наследодателей, погребенных (даже по их волеизъявлению) не традиционным, а экзотическим способом.

Таким образом, особенностью иска о возмещении расходов на достойные похороны наследодателя является его «программируемая» ориентация на свидетельские показания (ст.69-70 ГПК РФ) о факте достойности похорон наследодателя.

При этом, такой способ доказывания в суде обстоятельства достойности похорон в ряде случаев может быть безальтернативным.

Понятие «похороны»

Другим важным вопросом ст.1174 ГК РФ является определение понятия «похороны», что влияет на особенности конкретизации предмета иска о возмещении расходов на достойные похороны наследодателя.

Так, действующие редакции вышеупомянутых специальных законов, в отличие от ст.1174 ГК РФ, по-существу, оперируют понятием «погребение» (см. ст.5 и ст.2 ), что отражает социально-бюджетную направленность этих законов в виде гарантированного перечня услуг по погребению или выплате социального пособия на погребение.

А вот предназначенный для похоронного дела как сектора рынка услуг Межгосударственный стандарт (ГОСТ 32609-2014) «Услуги бытовые. Услуги ритуальные. Термины и определения», содержит определения понятий «похороны» и «погребение», проводя между ними заметное различие:

• «Похороны» – это церемония, включающая в себя подготовку к прощанию, обряд прощания, захоронение останков или урны с прахом и поминовение после захоронения
• «Погребение»  - обрядовые действия по захоронению тела, останков, праха умершего или погибшего в соответствии с обычаями и традициями, не противоречащими этическим требованиям, путем предания земле, огню или воде в порядке, определенном нормативными правовыми актами и другими нормативными документами, действующими на территории государства, принявшего стандарт.

Таким образом, особенностью иска о возмещении расходов на достойные похороны наследодателя является необходимость правильного определения предмета иска, поскольку расходы на похороны часто могут превышать расходы на погребение.

Например, расходы на поминальную трапезу после погребения могут быть включены в предмет иска о возмещении расходов на достойные похороны наследодателя.

Недобросовестность поведения

Обращение к наследникам с иском в порядке ст.1174 ГК РФ о возмещении расходов на достойные похороны наследодателя, очевидно, отражает чрезвычайный морально-этический конфликт между организатором похорон наследодателя и наследниками (другими наследниками).

Поскольку специальный федеральный закон позволяет любому лицу принять на себя обязанности организатора похорон наследодателя (см, например, ч.3 ст.5 и ст.6), отказ или уклонение наследников (других наследников) от исполнения этой обязанности требует от них надлежащего обоснования (мотивировки).

Таким образом, особенностью иска о возмещении расходов на достойные похороны наследодателя является необходимость наличия в нем обоснованного заявления (ходатайства) истца о признании недобросовестным поведения ответчика (ответчиков), что при рассмотрении дела судом будет иметь важное процессуальное значение согласно п.1 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23.06.2015 г. № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации»:

«Если будет установлено недобросовестное поведение одной из сторон, суд в зависимости от обстоятельств дела и с учетом характера и последствий такого поведения отказывает в защите принадлежащего ей права полностью или частично, а также применяет иные меры, обеспечивающие защиту интересов добросовестной стороны или третьих лиц от недобросовестного поведения другой стороны (пункт 2 статьи 10 ГК РФ)».

Значение ст.1174 ГК РФ для развития похоронного дела

Положения ст.1174 ГК РФ о расходах на «достойные похороны» наследодателей очевидно ориентированы законодателем на развитие отечественного рынка похоронных (ритуальных) услуг, подробно описанных в действующем национальном стандарте ГОСТ Р 54611-2011.  

Однако, лаконичность ст.1174 ГК РФ, отсутствие актуального для уровня развития отечественного похоронного дела специального федерального закона и систематизированной Верховным Судом РФ судебной практики не стимулируют граждан заказывать и оплачивать похоронные (ритуальные) услуги, если при этом ими не урегулированы вопросы наследования.   

Неразвитость нормативного и судебного регулирования правоотношений по ст.1174 ГК РФ влечет формирование у граждан настроений «похоронного патернализма», что приводит к региональной бюджетной напряженности в похоронном деле, укреплению теневого оборота похоронных (ритуальных) услуг и недобросовестной конкуренции.  

Таким образом, особенности иска о возмещении расходов на достойные похороны наследодателя являются для государства наглядной иллюстрацией состояния похоронного дела как сектора рынка услуг и вектора его реформирования.

Андрей Давыдов

Пандемия COVID-19 начала 2020 года вынудила государственные органы и Банк России предпринимать экстренные меры организационно-правового характера в условиях объявленного режима повышенной готовности (при угрозе возникновения чрезвычайной ситуации).  

Целью таких мер стала приоритетная защита жизни и здоровья граждан, а также их собственности (прежде всего - жилой недвижимости) даже от законных требований кредиторов, что не только само по себе высокоморально, но и полностью соответствует высшей юридической норме - ст.18 Конституции РФ о том, что "Права и свободы человека и гражданина являются непосредственно действующими. Они определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием."

Так, уже 20 марта 2020 года Банк России выпустил информационное письмо № ИН-06-59/22, в п.2 которого он рекомендовал кредиторам "в случае подтверждения COVID-19 у заемщика и (или) совместно проживающих с ним членов его семьи не обращать в срок до 30 сентября 2020 года взыскание на предмет ипотеки (предпринять возможные действия по приостановлению исполнительных действий, связанных с реализацией предмета ипотеки), если предметом такой ипотеки является жилое помещение, являющееся единственным пригодным для постоянного проживания заемщика и совместно проживающих с ним членов его семьи."

В последующем информационные письма с аналогичными рекомендациями кредиторам ипотечных заемщиков были выпущены Банком России 30 сентября 2020 года за № ИН-06-59/140 и 24 декабря 2020 года за № ИН-06-59/177. 

Но, что означает такая рекомендация Банка России кредиторам ипотечных заемщиков с подтвержденным COVID-19 на практике ?

Для ответа на этот вопрос, прежде всего, укажем, что информационные письма Банка России с рекомендациями не являются нормативными актами.

Это прямо следует из ст.7 ФЗ от 10.07.2002 № 86-ФЗ "О Центральном банке Российской Федерации (Банке России)" и п.1.3 Положения Банка России от 22.09.2017 № 602-П "О правилах подготовки нормативных актов Банка России".

Следовательно, игнорирование, например, банками-кредиторами вышеуказанной рекомендации Банка России согласно ст.74 названного ФЗ не может повлечь применение к ним наказания, поскольку меры, предусмотренные настоящей статьей, могут применяться Банком России только в связи с невыполнением положений документов (актов) Банка России, являющихся его нормативными актами или предписаниями.

Таким образом, рекомендации Банка России кредиторам ипотечных заемщиков с подтвержденным COVID-19, перефразируя определение Конституционного Суда РФ от 14.12.2000 № 268-О, устанавливают не обязательные для юридических и физических лиц правила поведения по вопросам, отнесенным к компетенции Банка России и требующим правового регулирования. 

Выявленный Конституционным Судом РФ смысл нормотворчества Банка России применительно к его "рекомендациям" необходимо определять с учетом подхода, указанного в п.1 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23 июня 2015 года № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского Кодекса Российской Федерации», а именно: "Согласно пункту 3 статьи 1 ГК РФ при установлении, осуществлении и защите гражданских прав и при исполнении гражданских обязанностей участники гражданских правоотношений должны действовать добросовестно. В силу пункта 4 статьи 1 ГК РФ никто не вправе извлекать преимущество из своего незаконного или недобросовестного поведения."

В этом значении "рекомендации" Банка России очевидно признают законность права кредиторов требовать обращения взыскания на ипотечное жилье заемщиков с подтвержденным COVID-19, но, в то же время, фактически указывают на добросовестность поведения только тех кредиторов, кто в течение установленного Банком России времени воздержится от обращения взыскания на заложенное единственное жилье должника с подтвержденным COVID-19.

Сказанное означает, что необязательность следования рекомендациям Банка России хотя и не имеет прямо установленного законом наказания (санкции), но, при этом, не исключает неблагоприятных последствий для кредиторов при заявлении "не рекомендованного" требования.

Например, согласно уже упомянутому п.1 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23 июня 2015 года № 25: "Если будет установлено недобросовестное поведение одной из сторон, суд в зависимости от обстоятельств дела и с учетом характера и последствий такого поведения отказывает в защите принадлежащего ей права полностью или частично, а также применяет иные меры, обеспечивающие защиту интересов добросовестной стороны или третьих лиц от недобросовестного поведения другой стороны (пункт 2 статьи 10 ГК РФ)".  

Как видим, рекомендации Банка России фактически дают кредиторам ипотечных заемщиков с подтвержденным COVID-19 ясный предупредительный сигнал, что их законное требование может быть оставлено судом без удовлетворения при определенных условиях, в том числе:

• если требование заявлено кредитором в "запрещенный" Банком России период (см. вышеуказанные информационные письма Банка России)
• если суд признает поведение кредитора недобросовестным при наличии обоснованного заявления другой стороны или по инициативе самого суда, если усматривается очевидное отклонение действий кредитора как участника гражданского оборота от добросовестного поведения (см. п.1 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23 июня 2015 года № 25).

К сожалению для ипотечных заемщиков, отказ в удовлетворении временно "не рекомендованных" Банком России требований кредиторов не происходит автоматически, а требует предъявления суду доводов о недобросовестности поведения кредитора (если оно не очевидно самому суду).

Кроме того, рекомендации Банка России фактически оставляют на усмотрение самих судов вопрос об оставлении в силе уже принятых в пользу кредиторов решений, обжалование которых приходится на "запрещенный" Банком России период (см. вышеуказанные информационные письма Банка России).

Это также требует от ипотечных заемщиков предъявления суду доводов о недобросовестности поведения кредитора в процессе об обжаловании принятого судом решения (если оно не очевидно самому суду).

Эти и подобные им процессуальные коллизии создают правовую неопределенность, против которой в отечественном законодательстве давно и последовательно выступает Конституционный Суд РФ.

Разрешить ее в условиях непрекращающейся пандемии COVID-19 могло бы долгожданное разъяснение Верховного Суда РФ на уровне постановления его Пленума (поскольку времени для обобщения его Президиумом обзора судебной практики просто нет).

Однако, лучшим процессуальным решением по защите прав ипотечных заемщиков с подтвержденным COVID-19 от недобросовестного поведения кредиторов в условиях пандемии на всех стадиях судебного разбирательства явилось бы скорейшее дополнение законодателем статьи 215 ГПК РФ об обязанности суда приостановить производство по делу в случае, например, "невозможности рассмотрения данного дела ввиду действия рекомендации Министерства юстиции Российской Федерации или Банка России о добросовестном поведении в условиях режима повышенной готовности или чрезвычайной ситуации, согласованной с Верховным Судом Российской Федерации".  

Представляется, что наравне с Банком России Минюст РФ мог бы выступить "консолидатором" рекомендаций различных министерств и ведомств Правительства РФ по поддержке (что имеет практическое судебное значение) имущественных интересов не только (и даже не столько) граждан, сколько других участников гражданского оборота (организаций, индивидуальных предпринимателей, нотариусов, адвокатов и т.д.) в условиях объявленных в России (регионе России) режимов повышенной готовности или чрезвычайной ситуации.        

А в случае дополнения аналогичной нормой и ст.143 АПК РФ такая процессуальная новелла могла бы приобрести универсальное значение как для судебной защиты (в т.ч. до моратория на банкротство) наиболее пострадавших от события, приведшего к объявлению в России (регионе России) режима повышенной готовности или чрезвычайной ситуации, так и для оптимизации порядка работы самих судов, исключающей необходимость наспех принимаемых Президиумом Верховного Суда РФ и Президиумом Совета судей РФ постановлений.