АКТУАЛЬНО

Подписаться на RSS

Популярные теги Все теги

Порядок обращения взыскания как краеугольный камень жилищной ипотеки

Андрей Давыдов



Жилищная ипотека в России, прежде всего – городская, на фоне масштабных процессов индустриального домостроения, банковского кредитования и цифровизации услуг превратилась в актуальный для потребителя финансовый продукт, цена которого зависит от степени рыночной оборачиваемости базисного актива - самой недвижимости.

Так, любое «замораживание» жилья в обороте генерирует убытки не только для участников рынка (застройщики, банки, потребители, страховщики, организации ЖКХ и т.д.), но и для самого государства (снижение налоговых поступлений, рост бюджетного финансирования ЖКХ и т.д.).

 

Поэтому качество вклада законодателя в развитие отечественного рынка жилья следует оценивать, прежде всего, по эффективности нормативного регулирования «локомотива» этого рынка - жилищной ипотеки.

 

В свою очередь, основным предметом нормативного регулирования жилищной ипотеки, непосредственно определяющим баланс интересов всех участников правоотношения, следует признать порядок обращения взыскания на заложенное по кредиту жилье: несмотря на статистически незначительный процент просрочек платежей по ипотечным кредитам, именно здесь пересекаются все частные и публичные интересы. 

 

А  потому порядок обращения взыскания на ипотечное жилье должен соответствовать тому уровню государственного развития, который определяет степень рыночной оборачиваемости жилой недвижимости.    

 

Судебный порядок обращения взыскания на ипотечное жилье 

 

Действующие в настоящее время нормы (см. ст.51 и ст.55) принятого в 1998 году федерального закона № 102-ФЗ «Об ипотеке (залоге недвижимости)» устанавливают «по умолчанию» судебный порядок обращения взыскания на заложенное по кредиту жилье, хотя с 2017 года признан допустимым и внесудебный порядок.

 

Определение законодателем в 1998 году судебной «площадки» для процедуры обращения взыскания на заложенное жилье понятно: в то время  отечественный ипотечный рынок только формировался, и на фоне «низкой базы» у государства просто не было нужды в иных юридически квалифицированных арбитрах для разрешения сравнительно небольшого числа ипотечных споров.

 

Однако, определенный законодателем судебный порядок обращения взыскания на ипотечное жилье вскоре получил выраженный социальный уклон: уже в 2008 году при разрешении ипотечных споров судьи оказались не только связаны императивными нормами ст.54 о содержании судебного решения об обращении взыскания на заложенное жилье, но и новеллой ст.54.1 о случаях обязательного отказа суда в обращении такого взыскания.

 

Учитывая относительно небольшое число судебных дел об обращении взыскания на ипотечное жилье и императивность законодательных норм об этом, Верховный Суд РФ к настоящему времени так и не увидел необходимость посвятить этому вопросу не то, чтобы постановление своего Пленума, но хотя бы систематизированный обзор практики рассмотрения судами дел данной категории.

 

Стоит ли при таких обстоятельствах удивляться, что к настоящему времени судебный порядок  обращения взыскания на ипотечное жилье, характеризуемый социальным уклоном и волокитой, фактически являет из себя форму судебного разбирательства о несостоятельности (банкротстве) ипотечного заемщика ?!

 

В качестве яркого примера такого вывода приведем решение Гагаринского районного суда г.Москвы от 30.09.2020 года по гражданскому делу № 02-0067/2020, где:


  • само решение принято судом спустя почти 18 месяцев слушаний
  • в решении отсутствуют напрочь или частично ответы на все (!) вопросы из числа императивно установленных ст.54 федерального закона № 102-ФЗ «Об ипотеке (залоге недвижимости)»
  • неправильно разрешен вопрос об ограниченном размере ответственности ДГИ г.Москвы как владельца выморочного имущества, что может повлечь незаконное обогащение банка-истца за счет бюджета города Москвы
  • имеются другие существенные нарушения судом норм материального и процессуального права.


Справедливости ради отметим, что во многом на «качество» такого судебного решения повлияло процессуальное поведение самого банка-истца, «почему-то» оказавшегося не заинтересованным в правильном и скором разрешении дела судом.

 

Впрочем, секрет такого процессуального поведения банка-истца весьма незатейлив: на фоне растущих цен на жилье главное для любого ипотечного банка-истца в судебном деле – наличие самого решения суда об обращении взыскания на заложенное жилье: именно оно дает банку возможность рано или поздно выгодно для себя продать заложенное жилье с восполнением всех понесенных в ипотечной сделке расходов (убытков), в т.ч. за счет ипотечного заемщика и/или его наследников (включая собственника выморочного жилья).

 

Таким образом, существующий судебный порядок обращения взыскания на ипотечное жилье в силу длительности по времени не выполняет свое главное назначение – быстро вернуть жилую недвижимость в рыночный оборот, попутно урегулировав денежное обязательство потребителя-заемщика перед банком.

 

Внесудебный порядок обращения взыскания на ипотечное жилье

 

На архаичность действующего судебного порядка обращения взыскания на ипотечное жилье, что тормозит развитие сектора финансовых услуг отечественной экономики, обратил внимание сам Банк России, в июне 2020 года рекомендовавший ипотечным банкам «подумать над прощением долгов по ипотеке, если суммы от продажи недвижимости не хватило на погашение кредита».

 

Инициативу ЦБР подхватил законодатель, в начале декабря 2020 года принявший к рассмотрению в первом чтении законопроект № 907072-7 о праве ипотечного заемщика на сравнительно быструю (в срок до 6 месяцев) самостоятельную (!) продажу жилья в случае невозможности обслуживания ипотечного кредита. 

Пояснительная записка автора законопроекта определяет суть решаемой задачи:

«Вводимые законопроектом новации позволят ускорить реализацию заложенного имущества, что позволит сократить рост суммы задолженности, снизит затраты на реализацию - не потребуется привлекать к реализации предмета залога организатора торгов, ФССП и оценщика. Принятие законопроекта позволит защитить права граждан должников и создаст необременительные механизмы реализации заложенного имущества.»

 

Таким образом, на фоне высказываемых в 2020 году опасений роста ипотечных неплатежей особую актуальность приобретает вопрос реформы существующего судебного порядка обращения взыскания на ипотечное жилье.

И поскольку Верховный Суд РФ, как указано выше, фактически не видит возможностей для улучшения качества и скорости принятия судебных решений, изменение порядка обращения взыскания на ипотечное жилье следует искать на внесудебной «площадке».

 

И такая внесудебная «площадка» в России уже создана и успешно функционирует !

 

Это – Служба финансового уполномоченного, чья деятельность регулируется федеральным законом от 4 июня 2018 г. № 123-ФЗ «Об уполномоченном по правам потребителей финансовых услуг».

Так, например, в случае наделения финансового уполномоченного компетенцией по разрешению вопросов обращения взыскания на ипотечное жилье по заявлениям как потребителей, так и банков (!), его Служба в соответствии со ст.20 названного федерального закона сможет:


  • сравнительно быстро (в срок до 30 дней) рассмотреть обращение и принять по нему решение
  • организовать проведение независимой экспертизы (оценки) жилья для его реализации.


Также на Службу финансового уполномоченного могут быть возложены функции по передаче ипотечного жилья на реализацию в установленном порядке, контроль за продажей и распределением вырученных средств.

 

Наконец, представляется немаловажным уже налаженный судебный контроль за работой финансового уполномоченного (см., например, разъяснения по вопросам, связанным с применением Федерального закона от 4 июня 2018 г. № 123-ФЗ «Об уполномоченном по правам потребителей финансовых услуг», утв. Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 18 марта 2020 г.).

 

Представляется, что работающий в цифровом формате и обладающий правом выдавать «удостоверение» в качестве исполнительного документа, финансовый уполномоченный сегодня в наибольшей степени из государственных институтов способен обеспечить баланс интересов всех участников правоотношения в жилищной ипотеке при обращении взыскания на заложенное жилье.

О состязательности и равноправии при определении судом размера компенсации морального вреда

Андрей Давыдов



На протяжении многих лет в отечественной юридической науке и судебной практике остается актуальным вопрос определения размера компенсации морального вреда.

Например, указывается, что отсутствие законодательных и/или судебных ориентиров определения размера компенсации морального вреда влечет снижение доверия граждан к российской судебной системе и российскому праву в целом, культивирует субъективное ощущение систематической несправедливости всей российской правоприменительной системы.  

 

Однако, все попытки юридической общественности установить такие ориентиры неизбежно упираются в принципиальное мнение Верховного суда РФ об индивидуальности каждого случая.

Например, недавняя попытка Ассоциации юристов России придать нормативный характер своему проекту Методических рекомендаций по определению размера компенсации морального вреда при посягательствах на жизнь, здоровье и физическую неприкосновенность человека (приняты Комиссией по вопросам определения размеров компенсаций морального вреда при АЮР 03.03.2020 г.) ожидаемо подверглась критике председателя Совета судей РФ Виктора  Момотова на круглом столе Совета Федерации РФ, где он вновь высказал бытующее в Верховном суде РФ мнение:

«Главную роль в определении размера компенсации играет судейское усмотрение, которое не является абсолютно свободным, а подчиняется закону и требованиям разумности, справедливости, адекватности и соразмерности компенсации последствиям нарушения.

Компенсация морального вреда по своей природе изначально является оценочной категорией, требующей учета не только объективных, но и субъективных факторов, которые имеют настолько индивидуальный характер, что не могут быть учтены в универсальной формуле или арифметическом алгоритме. В связи с изложенным только судья может объективно и всесторонне дать оценку причиненного морального вреда.»

 

В силу ст.1101 ГК РФ и ч.3 ст.123 Конституции РФ (ч.7 ст.5 ГПК РФ) российская судебная практика не возлагает на суд непосредственное исполнение функций «оценщика» денежного эквивалента морального вреда, что противоречило бы самому принципу осуществления правосудия на основе состязательности и равноправия сторон.

В то же время, совершенно очевидно, что работающие судьями люди могут не обладать необходимыми качествами для того, чтобы юридически правильно и для социально-исторического момента справедливо оценить доводы (согласно ст.55 ГПК РФ – доказательства) сторон судебного разбирательства о характере причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, о степени вины причинителя вреда (в случаях, когда вина является основанием возмещения вреда), а также о соблюдении требований разумности и справедливости.

Да, собственно, законодатель и не ставит перед работающим судьей человеком такой задачи, поскольку предписывает ему в ч.1 ст.67 ГПК РФ оценивать эти доказательства по своему внутреннему убеждению.

 

Но, внутреннее убеждение судьи о размере компенсации морального вреда потерпевшему не всегда может соответствовать, например, требованиям о соблюдении судьей законодательства и Кодекса судейской этики, где в ч.1 ст.4 указывается на отличные от требования ч.1 ст.67 ГПК РФ критерии оценки доказательств:

«Судья при исполнении своих обязанностей по осуществлению правосудия должен исходить из того, что судебная защита прав и свобод человека и гражданина определяет смысл и содержание деятельности органов судебной власти.»


Таким образом, при разрешении судами вопросов об оценке размера компенсации морального вреда необходимо иметь гарантию, что судом учтено не только юридическое, но и этическое требование ст.18 Конституции РФ:

«Права и свободы человека и гражданина являются непосредственно действующими. Они определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием.»

 

Однако, процессуальные гарантии ГПК РФ по проверке законности и обоснованности принятых судами решений о размере компенсации морального вреда, сегодня, увы, не эффективны.

На это прямо указано председателем Совета судей РФ Виктором Момотовым в его выступлении на заседании дискуссионного Клуба при Верховном суде имени Замятнина, где он не только обратил внимание на направление Верховным судом РФ всех судебных инстанций страны на взыскание экономически целесообразных компенсаций, но и привел пример вынужденного вмешательства Верховного суда РФ в «ручном режиме»: впервые в отечественной судебной практике Верховный суд РФ самостоятельно определил размер компенсации морального вреда.

 

При таких обстоятельствах представляется обоснованным, чтобы требуемая гарантия экономически целесообразного размера компенсации морального вреда была представлена в суд общественным институтом, специально уполномоченным на обеспечение взаимодействия граждан и организаций РФ с органами государственной власти.

 

И такой общественный институт уже в России создан – Общественная палата РФ.

 

Согласно ст.1 федерального закона «Об Общественной палате Российской Федерации» от 04.04.2005 года № 32-ФЗ «Общественная палата призвана обеспечить согласование общественно значимых интересов граждан Российской Федерации, общественных объединений, иных некоммерческих организаций, органов государственной власти и органов местного самоуправления для решения наиболее важных вопросов экономического и социального развития, обеспечения национальной безопасности, защиты прав и свобод граждан Российской Федерации, конституционного строя Российской Федерации и демократических принципов развития гражданского общества в Российской Федерации».

 

В этой связи и с целью создания эффективного процессуального механизма определения судами экономически целесообразных размеров компенсаций морального вреда предлагается:

 

1) законодательно дополнить полномочия Общественной платы РФ:

  • обязанностью предоставить в определенный срок суду заключение общественной экспертизы о размере компенсации морального вреда в случаях, когда истец заявляет сумму свыше определенного размера (например, в 1 млн рублей)
  • правом утверждать открытую для публичного доступа методику определения размера компенсации морального вреда и соответствующий прейскурант
  • на делегирование общественным палатам субъектов РФ полномочий на составление для судов заключений общественных экспертиз о размере компенсации морального вреда по утвержденной методике и взимание за это платы
  • на рассмотрение апелляций сторон судебного разбирательства на заключение общественной экспертизы о размере компенсации морального вреда, составленное общественной палатой субъекта РФ.  


2) законодательно установить в ГПК РФ:

  • обязанность суда передать в общественную палату материалы дела для составления заключения общественной экспертизы о размере компенсации морального вреда в случае, когда истец заявляет сумму свыше определенного размера
  • «повышенное» (по аналогии с нотариальным удостоверением согласно ч.5 ст.61 ГПК РФ) доказательное значение заключения общественной экспертизы общественной палаты о размере компенсации морального вреда
  • отнесение расходов по оплате установленной общественной палатой стоимости составления заключения общественной экспертизы о размере компенсации морального вреда и его апелляционного обжалования к процессуальным издержкам.


Очевидно, что со временем на основании совокупности заключений таких общественных экспертиз сформируются так востребованные уже сегодня «ориентиры» определения судами размера компенсации морального вреда.

 

Другими «бонусами» предложенного механизма станут укрепление авторитета отечественных общественных палат и судебной системы, которая при определении размера компенсации морального вреда подтвердит свое функционирование на основе принципа состязательности и равноправия.

О границах добросовестности и разумности в действиях арбитражного управляющего

Андрей Давыдов



Действующий федеральный закон о несостоятельности (банкротстве) предусматривает (п.4 ст.20.3), что при проведении процедур, применяемых в деле о банкротстве, арбитражный управляющий обязан действовать добросовестно и разумно в интересах должника, кредиторов и общества.

Учитывая разнонаправленность имущественных интересов этих лиц в деле о банкротстве, даже приближенное соблюдение такого требования арбитражным управляющим в своей работе представляется трудновыполнимым.

 

А вот в отношении участников арбитражного процесса по делу о банкротстве арбитражный управляющий не связан аналогичным требованием закона.

 

Таким образом, законодателем установлены границы добросовестности и разумности в действиях арбитражного управляющего -  фактически только лишь в отношении банкрота и его кредиторов. 

 

Тем самым за границами добросовестных и разумных действий арбитражного управляющего остается внушительная часть лиц, зачастую неосмотрительно или вовсе злонамеренно вовлекаемых в судебные разбирательства (т.н. «обособленные споры в деле о банкротстве»).

 

Особенно показательной в этом значении является арбитражная практика по обособленным спорам об оспаривании подозрительных сделок должников (ст.61.2) – здесь границы процессуальных фантазий арбитражных управляющих фактически не ограничиваются ничем, кроме как их материальными возможностями.

 

Например, закон позволяет арбитражным управляющим обосновывать свои требования к ответчикам в обособленных спорах о недействительности подозрительных сделок голыми предположениями (!), что приличия  ради называют презумпциями :

«Сделка, совершенная должником в целях причинения вреда имущественным правам кредиторов, может быть признана арбитражным судом недействительной, если такая сделка была совершена в течение трех лет до принятия заявления о признании должника банкротом или после принятия указанного заявления и в результате ее совершения был причинен вред имущественным правам кредиторов и если другая сторона сделки знала об указанной цели должника к моменту совершения сделки (подозрительная сделка). 

Предполагается, что другая сторона знала об этом, если она признана заинтересованным лицом либо если она знала или должна была знать об ущемлении интересов кредиторов должника либо о признаках неплатежеспособности или недостаточности имущества должника.»

 

Вслед за законодателем Верховный Суд РФ в п.7 постановления от 23 декабря 2010 г. № 63 предоставил арбитражным управляющим возможность бездоказательно (!) заявлять в суде о недействительности подозрительной сделки: «данные презумпции являются опровержимыми - они применяются, если иное не доказано другой стороной сделки.»
При таких обстоятельствах единственной процессуальной преградой оголтелого формирования конкурсной массы арбитражными управляющими выступают не столько профессиональные юристы - судебные представители контрагентов должников по сделкам, - сколько ... сами судьи арбитражных судов.  

Вынужденные рассматривать бездоказательные заявления арбитражных управляющих о недействительности подозрительных сделок должников, судьи нередко благоволят контрагентам по сделкам должников (ответчикам) в процессуальной защите их имущественных прав и интересов, как-то: надлежащим образом уведомляют о судебных заседаниях ответчика, предлагают арбитражному управляющему представить доказательства недействительности сделки, истребуют доказательства в подтверждение законности сделки и т.д.  

 

Например, в определении об отказе в удовлетворении заявления о признании недействительной подозрительной сделки по продаже несостоятельным должником ответчику дачного земельного участка Арбитражный суд Волгоградской области по делу № А12-9040/2019 указал на следующие процессуальные недостатки позиции арбитражного управляющего:


  • отсутствуют документальные доказательства заинтересованности ответчика в отношении должника
  • не представлены доказательства того, что вследствие совершения оспариваемой сделки причинен вред имущественным правам кредиторов
  • бездоказательны доводы арбитражного управляющего о безвозмездности сделки между должником и ответчиком, а также об отсутствии у ответчика финансовой возможности оплатить купленный у должника дачный земельный участок
  • нет доводов о мнимом характере сделки купли-продажи земельного участка, в том числе об использовании должником этого земельного участка после совершения оспариваемой сделки
  • доводы арбитражного управляющего опровергаются представленными ответчиком в материалы дела доказательствами.

Таким образом, процессуальные оппоненты (ответчики) в обособленных спорах о недействительности подозрительных сделок вынуждены за свой счет нести бремя защиты своей собственности от голословных притязаний арбитражных управляющих, не связанных законодательным требованием действовать в этих случаях добросовестно и разумно.    

 

Как же защитить в арбитражном суде свое имущество от требования арбитражного управляющего вернуть его в конкурсную массу ?

 

Представляется, что для сдерживания процветающего беспардонного рейдерства арбитражных управляющих законодатель и Верховный Суд РФ должны, во-первых, исправить однобокость границ добросовестности и разумности в действиях арбитражных управляющих, а именно: установить, что такое требование к деятельности арбитражного управляющего должно распространяться на всех лиц, участвующих в деле о банкротстве и в арбитражном процессе по делу о банкротстве (они, ведь, тоже этого достойны !). 

Соответственно, потребуется отказаться от законодательных презумций злонамеренного поведения  иных лиц в отношении несостоятельного должника и его кредиторов при рассмотрении судами к ним имущественных требований арбитражных управляющих в деле о банкротстве.

 

Во-вторых, следует ввести обязательный досудебный (претензионный) порядок урегулирования имущественных требований арбитражных управляющих в обособленных спорах по делам о банкротстве, в т.ч. и, прежде всего, о признании недействительными подозрительных сделок (например, в преамбуле Обзора практики применения арбитражными судами положений процессуального законодательства об обязательном досудебном порядке урегулирования спора, утв. Президиумом Верховного Суда РФ от 22 июля 2020 года, констатируется, что «… соблюдение досудебного порядка урегулирования спора не требуется по делам, в отношении которых в АПК РФ закреплены особенности их рассмотрения: … о несостоятельности (банкротстве)…»).

 

А пока законодатель и Верховный Суд РФ раздумывают над этим, каждому покупателю имущества следует помнить о возможности утраты своего права собственности в результате узаконенных судебных злоупотреблений арбитражного управляющего несостоятельного продавца.

Суды открываются индивидуально

Андрей Давыдов



С 12 мая 2020 года Верховный Суд РФ, а также суды общей юрисдикции и арбитражные суды приступают к работе в индивидуальном порядке. 

 

О начале отправления правосудия с 12.05.2020 года сообщили Верховный Суд РФ и Судебный Департамент при Верховном Суде РФ.

 

Так, в сообщении Верховного Суда РФ от 08.05.2020 года указывается на необходимость использовании средств индивидуальной защиты (маски/респираторы и перчатки) при посещении, в т.ч. участниками судопроизводства, зданий Верховного Суда РФ.

 

В свою очередь, Судебный Департамент при Верховном Суде РФ в сообщении от 07.05.2020 года предложил с 12.05.2020 года осуществлять деятельность судов в полном объеме. При этом, организация и обеспечение судебных заседаний должны осуществляться с учетом требований социального дистанцирования с использованием средств индивидуальной защиты органов дыхания.

 

В соответствии с предложением Судебного Департамента при Верховном Суде РФ Арбитражный суд города Москвы сообщил, что с 12 по 31.05.2020 он работает в следующем режиме:


1. Осуществляется приём и обработка документов, поступивших посредством информационной системы подачи документов в электронном виде, с использованием услуг почтовой связи, а также посредством почтовых ящиков, установленных перед зданием суда (по рабочим дням с 09.00 до 13.00 для исковых заявлений (заявлений), с 09.00 до 15.00 для дополнительных документов по делам).

2. В здание суда допускаются участники судебных заседаний с соблюдением ими требований, изложенных в постановлениях и рекомендациях Главного государственного санитарного врача Российской Федерации, в указе Мэра Москвы от 05.03.2020 № 12-УМ (в действующей редакции), в Инструкции о пропускном и внутриобъектовом режиме Арбитражного суда города Москвы, за 20 минут до начала судебного заседания.

3. Выдача копий судебных актов, исполнительных листов и справок на возврат государственной пошлины осуществляется путем направления почтовой связью (копии судебных актов направляются также путем размещения в сети Интернет в электронном виде).

4. 12.05.2020 судебные заседания состоятся по спорам, возникающим из административных и иных публичных правоотношений.


 

Однако, Мосгорсуд 08.05.2020 года в противовес предложению Судебного Департамента при Верховном Суде РФ указал на продолжение карантинного режима судов общей юрисдикции города Москвы вплоть до 31 мая 2020 года, что, в частности, означает:

1. Приостановлен прием нарочной документации от граждан.

2. Доступ граждан в канцелярии и экспедиции Московского городского суда, районных судов г.Москвы, а также в здания судебных участков мировых судей ограничен, в том числе ограничен и для ознакомления с материалами дел.

3. Подлежат рассмотрению

  • категории дел безотлагательного характера
  • дела в порядке упрощенного и приказногопроизводства,
  • дела и материалы, рассматриваемые согласно требованиям действующего процессуального законодательства без вызова сторон,
  • с учетом обстоятельств дела, мнений участников судопроизводства и условий режима повышенной готовности, суд вправе самостоятельно принять решение о рассмотрении дела, не указанного в перечне выше.

4. Приостанавливается прием граждан председателями районных судов г. Москвы.


 

Таким образом, в оставшееся до конца мая 2020 года дни (и далее ?) правосудие в стране будет отправляться в объеме, определяемом с учетом состояния заболеваемости коронавирусом в каждом конкретном субъекте Российской Федерации.  

Формально - правильно, а по существу – издевательство

Андрей Давыдов



Не прекращается острая полемика по вопросу законности привлечения страховщика ОСАГО к обязанности платить потерпевшему в ДТП по полису, который оформлен виновником после этого ДТП.

 

Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ в определении от 27 августа 2019 года по делу №78-КГ19-24 привела свои доводы не в пользу страховщика ОСАГО в этом деле:


  • «… страхование гражданской ответственности владельцев транспортных средств направлено в первую очередь на повышение уровня защиты потерпевших, на возмещение причинённого им вреда»
  • «… страховщик несёт ответственность перед потерпевшим по обязательствам, удостоверенным принадлежащим страховщику полисом ОСАГО, в том числе и в случаях хищения бланка полиса, его несанкционированного использования, нарушения порядка выдачи полиса, искажения указанных в нём сведений и т.п. Основанием освобождения страховщика от такой ответственности является хищение бланка полиса только лишь при условии заявления страховщиком об этом в уполномоченные органы до даты страхового случая.»

Особенно правильным представляется упрек Верховного Суда РФ в адрес незадачливого страховщика, не проявившего должной юридической квалификации при ведении дела в суде:

«Поскольку по настоящему делу каких-либо нарушений публичных интересов не установлено и ответчик на такие обстоятельства не ссылался, то в силу приведённых выше норм материального права у суда отсутствовали основания для признания по своей инициативе договора ОСАГО ничтожным только лишь в связи с доводами ответчика о несоответствии этого договора положениям закона о понятии страхового риска и страхового случая.»

 

И все же.

 

Полис ОСАГО – это гражданско-правовой договор (п.2 ст.927 ГК РФ). А гражданское законодательство согласно ст.1 ГК РФ основывается на признании равенства участников регулируемых им отношений. При этом, «гражданские права могут быть ограничены на основании федерального закона и только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства.»

       

Таким образом, фактически Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ всего лишь поддержала все еще, как видим, влиятельную для формирования судебной практики позицию Правительства РФ в давней коллизии, рассмотренной Конституционным судом РФ в постановлении № 6-П от 31 мая 2005 года:

«… согласно пункту 7 Правил страховым случаем признается причинение в результате дорожно-транспортного происшествия в период действия договора обязательного страхования владельцем транспортного средства вреда жизни, здоровью или имуществу потерпевшего, которое влечет за собой обязанность страховщика произвести страховую выплату, тогда как в статье 1 названного Федерального закона установлено, что страховой случай - это наступление гражданской ответственности страхователя, иных лиц, риск ответственности которых застрахован по договору обязательного страхования. По сути, страхование риска гражданской ответственности владельцев транспортных средств подменяется иным видом страхования - страхованием вреда, причиненного владельцем транспортного средства, и тем самым фактически ведет к самостоятельному установлению Правительством Российской Федерации условий обязательного страхования риска гражданской ответственности владельцев транспортных средств

 

Следовательно, можно констатировать, что в силу социально-экономических особенностей института ОСАГО судебная практика до сих пор склоняется не в пользу страховщиков ОСАГО, что иначе, как издевательством над декларативными нормами о равенстве участников гражданских правоотношений в сфере страхования гражданской ответственности, и не назовешь.

 

Остается рассчитывать, что данный вопрос еще получит свою юридическую оценку. 

 

А пока, как тут не вспомнить: формально - правильно, а по существу - издевательство

Верховный суд РФ разъяснил вопросы применения ОСАГО при совершении водителями административных правонарушений

Андрей Давыдов



Опубликовано постановление Пленума Верховного суда РФ № 20 от 25 июня 2019 года «О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при рассмотрении дел об административных правонарушениях, предусмотренных главой 12 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях».

В частности, Верховный суд РФ разъясняет, как наличие действующего полиса ОСАГО позволяет избежать привлечения к административной ответственности.  

 

5. Частью 2 статьи 12.3 КоАП РФ предусмотрена административная ответственность в том числе за управление транспортным средством водителем, не имеющим при себе страхового полиса обязательного страхования гражданской ответственности владельцев транспортного средства.


 

По данной норме действия водителя подлежат квалификации в тех случаях, когда владелец транспортного средства выполнил установленную законом обязанность по страхованию своей гражданской ответственности и в качестве документа, удостоверяющего осуществление обязательного страхования, ему был выдан страховой полис на бланке (пункт 7 статьи 15 Федерального закона от 25 апреля 2002 года № 40-ФЗ «Об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств»), однако на момент проведения проверки у водителя при себе такой страховой полис отсутствовал.

 

Если страховой полис был оформлен в виде электронного документа, непредъявление его водителем уполномоченному должностному лицу не образует объективную сторону состава административного правонарушения, предусмотренного частью 2 статьи 12.3 КоАП РФ.

 

При этом неисполнение владельцем транспортного средства обязанности по страхованию гражданской ответственности, установленной статьей 4 указанного выше федерального закона, а также управление транспортным средством, владелец которого не исполнил обязанность по страхованию, подлежит квалификации по части 2 статьи 12.37 КоАП РФ, в то время как управление транспортным средством с нарушением условий договора об обязательном страховании, содержащихся в страховом полисе, в том числе управление транспортным средством лицом, не указанным в страховом полисе, – по части 1 названной статьи.

 

27. При фиксации административного правонарушения в области дорожного движения техническим средством, работающим в автоматическом режиме, субъектом такого правонарушения является собственник (владелец) транспортного средства независимо от того, является он физическим либо юридическим лицом (часть 1 статьи 2.61 КоАП РФ).


 

В случае несогласия с вынесенным в отношении собственника (владельца) транспортного средства постановлением о назначении административного наказания за правонарушение, выявленное и зафиксированное работающими в автоматическом режиме техническими средствами, при реализации своего права на обжалование данного постановления он освобождается от административной ответственности при условии, что в ходе рассмотрения жалобы будут подтверждены содержащиеся в ней данные о том, что в момент фиксации административного правонарушения транспортное средство находилось во владении или в пользовании другого лица либо к данному моменту выбыло из его обладания в результате противоправных действий других лиц (часть 2 статьи 2.61, примечание к статье 1.5 КоАП РФ). При этом собственник обязан представить доказательства своей невиновности.

 

Доказательствами, подтверждающими факт нахождения транспортного средства во владении (пользовании) другого лица, могут, в частности, являться полис обязательного страхования гражданской ответственности владельцев транспортных средств, в котором имеется запись о допуске к управлению данным транспортным средством другого лица, договор аренды или лизинга транспортного средства, показания свидетелей и (или) лица, непосредственно управлявшего транспортным средством в момент фиксации административного правонарушения. Указанные, а также иные доказательства исследуются и оцениваются по правилам статьи 26.11 КоАП РФ.

Гостиничные услуги в квартире запрещаются - но, это не точно

Андрей Давыдов



Опубликован текст федерального закона № 59-фз от 15.04.2019 года, который запрещает с 01 октября 2019 года оказание в квартирах гостиничных услуг.

 

Определение термина «гостиничные услуги» содержится в ст.1 федерального закона «Об основах туристской деятельности в Российской Федерации» № 132-фз от 24.11.1996 года:

«гостиничные услуги - комплекс услуг по предоставлению физическим лицам средства размещения и иных услуг, предусмотренных Правилами предоставления гостиничных услуг в Российской Федерации, утвержденными Правительством Российской Федерации, которые предоставляются индивидуальными предпринимателями и юридическими лицами».

 

Однако, действующие Правила предоставления гостиничных услуг в Российской Федерации (утв. постановлением Правительства РФ № 1085 от 09.10.2015 года) не содержат юридически точно набор «гостиничных услуг», оставляя его (см.п.3) на усмотрение исполнителя:

«гостиничные услуги» - комплекс услуг по обеспечению временного проживания в гостинице, включая сопутствующие услуги, перечень которых определяется исполнителем;

«гостиница и иное средство размещения» - имущественный комплекс (здание, часть здания, оборудование и иное имущество), предназначенный для оказания гостиничных услуг (далее - гостиница)».

 

Более того, п.2 указанных Правил вовсе не распространяются на целый ряд актуальных для горожан средств размещения, включая квартиры в жилых домах:    

«Настоящие Правила распространяются на деятельность гостиниц и иных средств размещения, за исключением деятельности молодежных туристских лагерей и туристских баз, кемпингов, детских лагерей, ведомственных общежитий, сдачи внаем для временного проживания меблированных комнат, а также деятельности по предоставлению мест для временного проживания в железнодорожных спальных вагонах и прочих транспортных средствах.»

Таким образом, владельцам т.н. «хостелов» и «квартир на сутки» только что принятый федеральный закон не принесет никаких серьезных неудобств – достаточно будет всего лишь заявить проверяющим о сдаче внаем для временного проживания меблированной комнаты (комнат) в квартире.

 

Остается рассчитывать, что Верховный суд РФ в обозримом будущем даст судам исчерпывающие разъяснения о законности оказания в квартирах жилых домов гостиничных услуг под видом сдачи внаем для временного проживания меблированных комнат.  

 

Ниже приводится текст федерального закона № 59-фз от 15.04.2019 года.

 

15 апреля 2019 года

№ 59-ФЗ

 

РОССИЙСКАЯ ФЕДЕРАЦИЯ

 

ФЕДЕРАЛЬНЫЙ ЗАКОН

 

О ВНЕСЕНИИ ИЗМЕНЕНИЙ

В СТАТЬЮ 17 ЖИЛИЩНОГО КОДЕКСА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

 

Принят

Государственной Думой

4 апреля 2019 года

 

Одобрен

Советом Федерации

10 апреля 2019 года

 

Статья 1

 

Часть 3 статьи 17 Жилищного кодекса Российской Федерации (Собрание законодательства Российской Федерации, 2005, N 1, ст. 14; 2008, N 30, ст. 3616; 2016, N 28, ст. 4558) после слов "промышленных производств," дополнить словом "гостиниц,", дополнить предложением следующего содержания: "Жилое помещение в многоквартирном доме не может использоваться для предоставления гостиничных услуг.".

 

Статья 2

 

Настоящий Федеральный закон вступает в силу с 1 октября 2019 года.

 

Президент

Российской Федерации

В.ПУТИН

Москва, Кремль

15 апреля 2019 года

№ 59-ФЗ



Новые правила банкротства для малого и среднего бизнеса

Андрей Давыдов



Просто и незатейливо Верховный суд РФ 06 марта 2019 года фактически установил новые правила банкротства организаций, которые станут более всего актуальны для малого и среднего бизнеса.

 

Так, отныне арбитражный суд не будет тратить процессуальное время на банкротство компании-"пустышки" по заявлению налогового органа даже в формате конкурсного производства - в таком деле, как правило, уже нет экономического смысла.       

И хотя "новые правила" в этом значении формально не являются новыми и нацелены на борьбу с бюджетными недоимщиками, не приходится сомневаться, что частные конкурсные кредиторы ими воспользуются по аналогии.

 

Таким образом, Верховный суд РФ с учетом мнения Конституционного суда РФ сформировал новый вектор судебной практики по банкротным делам организаций, который теперь будет заточен на скорое и, по-сути, полуавтоматическое привлечение к имущественной ответственности лиц, контролировавших компанию-должника, вместо того, чтобы, как раньше, сначала разобраться с ее конкурсной массой.

 

В этой связи остается напомнить предпринимателям малого и среднего бизнеса, что, например, личное банкротство гражданина не является панацеей от его субсидиарной ответственности по долгам компании-банкрота (см. п.5 и п.6 ст.213.28 ФЗ "О несостоятельности (банкротстве"), что, в свою очередь, чревато статусом "пожизненного должника" и возложения бремени непогашенных долгов на наследников.

 

Ниже приводится текст разъяснений Верховного суда РФ.


Утверждены

Президиумом Верховного Суда

Российской Федерации

6 марта 2019 года

 

ВОПРОС. Как следует поступить судье арбитражного суда в том случае, если к заявлению уполномоченного органа о признании организации-должника банкротом не приложены документы, обосновывающие наличие у нее имущества, за счет которого могут быть покрыты расходы по делу о банкротстве, либо вероятность обнаружения такого имущества в процедурах банкротства?

 

ОТВЕТ. При рассмотрении вопроса о возможности принятия к производству заявления уполномоченного органа о признании организации банкротом, в том числе обладающей признаками недействующего юридического лица (п. 1 ст. 21.1 Федерального закона от 8 августа 2001 г. N 129-ФЗ "О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей"), отсутствующего должника (п. 1 ст. 227, ст. 230 Федерального закона от 26 октября 2002 г. N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" (далее - Закон о банкротстве)), судам следует учитывать сохраняющие силу разъяснения, содержащиеся в п. 13 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 17 декабря 2009 г. N 91 "О порядке погашения расходов по делу о банкротстве" (далее - постановление N 91).

 

В случае когда к заявлению уполномоченного органа о признании организации банкротом не приложены доказательства, подтверждающие наличие у нее имущества, за счет которого могут быть покрыты расходы по делу о банкротстве, или вероятность обнаружения такого имущества, заявление на основании ст. 44 Закона о банкротстве подлежит оставлению без движения с последующим возвращением (при непредставлении соответствующих доказательств в установленный судом срок).

 

В качестве документов, свидетельствующих об отсутствии средств, достаточных для возмещения расходов на проведение процедур банкротства, судами, в частности, могут приниматься во внимание:

  • акты судебного пристава-исполнителя о невозможности взыскания по основаниям, предусмотренным пп. 3 и 4 ч. 1 ст. 46 Федерального закона от 2 октября 2007 г. N 229-ФЗ "Об исполнительном производстве";
  • справки налогового органа об отсутствии у него сведений об имуществе должника, полученных в порядке межведомственного информационного взаимодействия в соответствии со ст. 85 Налогового кодекса Российской Федерации от органов, осуществляющих государственный кадастровый учет и государственную регистрацию прав на недвижимое имущество, органов, осуществляющих регистрацию транспортных средств, и т.п.;
  • выписки по операциям на счетах, по вкладам (депозитам) организаций в банках, справки о переводах электронных денежных средств, указывающие на отсутствие остатка по счетам и несовершение по ним операций в течение длительного времени;
  • сведения о непредставлении организацией бухгалтерской и (или) налоговой отчетности.



В ситуации, когда названные документы об отсутствии у должника имущества или их часть имеются в поступивших в суд материалах и уполномоченным органом не представлены какие-либо иные доказательства, обосновывающие обратное, в том числе возможность фактического поступления в конкурсную массу денежных средств вследствие привлечения контролирующих лиц к ответственности, суд выносит определение о возвращении заявления о признании должника банкротом, указав в мотивировочной части обстоятельство, послужившее основанием для возвращения, - отсутствие средств, достаточных для возмещения судебных расходов на проведение процедур, применяемых в деле о банкротстве. Если указанное обстоятельство обнаружится после принятия к производству заявления уполномоченного органа о признании должника банкротом, суд выносит определение о прекращении производства по делу на основании абзаца восьмого п. 1 ст. 57 Закона о банкротстве (с учетом разъяснений, приведенных в п. 14 постановления N 91), указав в мотивировочной части на отсутствие средств, достаточных для возмещения судебных расходов на проведение процедур, применяемых в деле о банкротстве.

 

Судам следует учитывать, что после возвращения заявления уполномоченного органа о признании должника банкротом или прекращения производства по делу о банкротстве в связи с отсутствием средств, достаточных для возмещения судебных расходов на проведение процедур, применяемых в деле о банкротстве, уполномоченный орган вправе обратиться в суд в общеисковом порядке с заявлением о привлечении контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности или о возмещении ими убытков (ст. 61.14 и 61.20 Закона о банкротстве). Такое исковое заявление подлежит разрешению судом в соответствии с положениями гл. III.2 Закона о банкротстве, в том числе в соответствии с закрепленными в этой главе презумпциями.

 

ВОПРОС. Каковы последствия возвращения уполномоченному органу заявления о признании организации-должника банкротом (прекращения производства по делу о банкротстве, возбужденному по заявлению уполномоченного органа) в связи с отсутствием средств, необходимых на покрытие расходов по делу о банкротстве?

 

ОТВЕТ. Согласно подп. 4.3 п. 1 ст. 59 Налогового кодекса Российской Федерации принятие судом в связи с отсутствием средств, достаточных для возмещения судебных расходов на проведение процедур, применяемых в деле о банкротстве, определения о возвращении заявления уполномоченного органа о признании организации-должника банкротом или о прекращении производства по делу о банкротстве, возбужденному по заявлению уполномоченного органа, является самостоятельным основанием для признания недоимки, задолженности по пеням и штрафам безнадежными к взысканию. Для списания задолженности по указанному основанию не требуется устанавливать каких-либо дополнительных обстоятельств.

 

Судам следует учитывать, что такое списание задолженности, по смыслу разъяснений, данных в п.32 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 21 декабря 2017 г. N 53 "О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве", само по себе не препятствует последующей подаче уполномоченным органом в общеисковом порядке заявления о привлечении лица, контролирующего должника, к ответственности по списанным обязательствам и не может служить единственным основанием для исключения списанной задолженности из общего размера ответственности контролирующего лица.

 

Кроме того, если после возвращения уполномоченному органу заявления о признании организации-должника банкротом (прекращения производства по делу о банкротстве, возбужденному по заявлению уполномоченного органа) в связи с отсутствием средств, необходимых на покрытие расходов по делу о банкротстве, будут выявлены имущество должника, скрываемое им, или иные обстоятельства, указывающие на возможность поступления имущества в собственность должника (например, посредством фактического получения имущества через процедуру оспаривания сделок), которые не были и не могли быть достоверно известны уполномоченному органу, по его заявлению определение о возвращении заявления (о прекращении производства по делу) может быть пересмотрено применительно к положениям п. 1 ч. 2 ст. 311 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации. В случае пересмотра определения суд, устанавливая общий объем обязательств должника перед бюджетом, проверяет, были ли налоговым органом восстановлены в соответствии с законодательством Российской Федерации суммы, списанные ранее на основании отмененного судебного акта.

Сделка с правосудием как ценообразующий фактор для ОСАГО

Андрей Давыдов



Годовой Отчет РСА за 2017 год содержит данные страховой статистики о количестве ДТП и пострадавших, которым причинен вред жизни или здоровью.

Так, число пострадавших, жизни или здоровью которых причинен вред в ДТП, уменьшилось с 241,4 тыс. в 2016 году до 234,5 тыс. в 2017 году или на 2,9% (число раненых – на 2,6%, число погибших в ДТП – на 6%).

 

По данным РСА за 9 месяцев 2018 года выплаты по ОСАГО для возмещения вреда жизни и здоровью пострадавших в ДТП существенно выросли и достигли 4,6 млрд рублей, в том числе 1,7 млрд по летальным исходам.

 

Тренд на увеличение динамики выплат по ОСАГО для возмещения вреда жизни и здоровью «поддержали» и госорганы, например:

  • в определении Верховного Суда РФ по гражданскому делу № 9-КГ18-9 от 10 июля 2018 года подчеркивается, что причинение вреда третьему лицу в результате взаимодействия источников повышенной опасности влечёт наступление страхового случая по каждому заключённому их владельцами договору обязательного страхования гражданской ответственности (ОСАГО) и страховая выплата должна быть произведена по каждому из этих договоров – даже если страховщик по всем полисам ОСАГО один и тот же;
  • в конце января 2019 года ЦБ поддержал предложение Минфина увеличить лимит выплаты по ОСАГО для возмещения вреда жизни и здоровью пострадавших с 500 тыс рублей до 2 млн рублей.



Таким образом, к началу 2019 года в ОСАГО назрела очередная комплексная проблема - увеличение убыточности по выплатам для возмещения вреда жизни и здоровью пострадавших при недостаточности для этого страхового лимита в существующем масштабе цен и очевидной угрозе социального недовольства из-за подорожания ОСАГО.

 

И пока ЦБ выбирает подходящий из известных ему способов разрешения образовавшейся проблемы в ОСАГО, будет оправданным посмотреть на вопрос шире.

 

Так, согласно статистике ГИБДД «каждое четвертое ДТП (с пострадавшими) – это наезд на пешехода. В крупных городах до половины всех ДТП – наезды на пешеходов, из них на пешеходных переходах в городах происходит каждый ТРЕТИЙ наезд на пешехода, в том числе по вине водителей - в 86% случаев.»

По мнению «Союза пешеходов», «проблемы попавших в ДТП пешеходов, а также водителей и пассажиров не заканчиваются после доставки их в больницу. Наибольшее количество обращений в «Союз пешеходов» связано с затруднениями в изыскании средств на лечение, затем с компенсацией затрат на лечение, и проблемой справедливого наказания виновника аварии. На каждом из перечисленных этапов от пострадавшего и его родственников требуются серьезные усилия и определенные юридические и экономические познания.» 

 

Получается, что главная причина претензий к системе ОСАГО по выплатам для возмещения вреда жизни и здоровью пострадавших – это затруднительность получения от виновного водителя компенсации травмированными в ДТП пешеходами (или их родственниками).

 

И, действительно, действующее государственное регулирование не стимулирует виновных в ДТП водителей компенсировать пострадавшим вред жизни и здоровью.

Так, согласно п.6 ч.1 ст.4.2 КоАП РФ добровольное возмещение лицом, совершившим административное правонарушение, причиненного ущерба или добровольное устранение причиненного вреда является обстоятельством, смягчающим административную ответственность. Однако, такое «смягчение» не является установленной законом гарантией применения судом к виновному водителю административного наказания в виде штрафа вместо лишения права на управление транспортными средствами, как это предусмотрено ст.12.24 КоАП РФ.

 

Судебная практика по ст.12.24 КоАП в целом указывает на лояльность судов к виновным в ДТП водителям, но не объясняет ее причин и изумляет прецедентами:

 

Данные по рассмотрению судами дел по ст.12.24 КоАП РФ

Данные за

6 мес / 2018 год

Данные за

12 мес / 2017 год

Данные за

12 мес / 2016 год

Всего подвергнуто наказанию (физлиц)

15 993

33 310

34 601

Назначен штраф

11 645

24 363

25 238

Назначено лишение спецправа

4 347

8 947

9 360

Вынесено письменное предупреждение

1

0

3

 

Статистические данные рассмотрения судами дел по ст.264 УК РФ и вовсе пока отсутствуют.

 

Таким образом, сопоставление вышеприведенных статистических данных РСА и данных судебной статистики указывает на существование в России «теневого» механизма урегулирования виновными водителями вреда жизни и здоровью пострадавших в ДТП, годовой оборот которого можно оценить примерно в 15-20 млрд рублей.

Отсутствие правовой определенности у виновных водителей относительно судебного вердикта даже при наличии смягчающего обстоятельства по ст.12.24 КоАП РФ имеет очевидный коррупциогенный риск, который априори увеличивает сумму теневого оборота.

 

При таких обстоятельствах кажется странным, что государство до сих пор не озаботилось внедрением «процессуального платежного сервиса» в КоАП РФ вообще и применительно к ст.12.24 КоАП РФ в частности – ведь, кроме содействия водителям, пострадавшим и страховщикам ОСАГО это позволяет дополнительно пополнять бюджет за счет взимания не менее 100 тысяч административных штрафов в год только лишь по ст.12.24 КоАП РФ.

 

Такой «процессуальный платежный сервис» может быть внедрен в КоАП РФ с учетом особенностей административного производства и законодательного прецедента ст.28.1 УК РФ, а именно путем дополнения ст.4.7 КоАП РФ пунктом 1.1. следующего содержания:

 

«1.1. Судья, рассматривая дело об административном правонарушении, при отсутствии спора о возмещении вреда жизни и здоровью, а также имуществу потерпевшего обязан назначить наказание по низшему пределу, установленному санкцией соответствующей статьи.»

 

Предлагаемая законодательная новелла направлена на изменение «карательной» модели действующего административного производства в сторону его гуманизации и фактически представляет из себя разновидность «сделки с правосудием», главной целью которой является гарантированное возмещение потерпевшим причиненного административным правонарушением вреда в его реальном размере.

Разумеется, это будет способствовать ЦБ и страховщикам сохранять ценообразование на ОСАГО в социально и экономически оправданных границах.

О защите добросовестного приобретателя имущества банкрота

Андрей Давыдов



Статья 61.2 федерального закона № 127-ФЗ предусматривает возможность признания недействительной сделки должника (банкрота) со своим имуществом, если:

  • должник получил по такой сделке неравноценное встречное исполнение
  • в результате совершения сделки причинен вред имущественным правам кредиторов и другая сторона сделки знала об указанной цели должника к моменту совершения сделки.




Такая «подозрительная» сделка должна быть заключена в течение одного года и трех лет соответственно до принятия арбитражным судом заявления о признании должника банкротом или после принятия указанного заявления.

 

В случае признания подозрительной сделки недействительной применяется реституция с учетом особенностей рассмотрения арбитражными судами дел о банкротстве.

 

Так, пункт 16 действующего постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 23 декабря 2010 г. № 63 «О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)» регулирует случаи, когда имущество банкрота отчуждено его приобретателем далее:  

«Принятие судом в деле о банкротстве судебного акта о применении последствий недействительности первой сделки путем взыскания с другой стороны сделки стоимости вещи не препятствует удовлетворению иска о ее виндикации. Однако если к моменту рассмотрения виндикационного иска стоимость вещи будет уже фактически полностью уплачена должнику стороной первой сделки, то суд отказывает в виндикационном иске

 

Как видим, ключевым аспектом решения вопроса о правомерности виндикации является толкование понятия «стоимость», которое использовал канувший в лету ВАС РФ.

Например, по смыслу определения № 308-ЭС15-6280 Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 09 января 2017 года по делу № А32-29459/2012 такая стоимость не должна быть явно заниженной, т.е. быть рыночной.

 

Таким образом, согласно текущей судебной практике виндикация будет невозможна не только, если последний приобретатель имущества банкрота является юридически «добросовестным» в смысле ч.1 ст.302 ГК РФ, но также если первый приобретатель полностью внес к этому моменту в порядке реституции в конкурсную массу рыночную стоимость имущества, отчужденного у банкрота по «подозрительной» сделке.

 

Иными словами, установленные законом критерии виндикации (приобретатель «не знал и не мог знать» об отсутствии у другой стороны сделки права отчуждать имущество) ненормативно дополнены Верховным судом РФ применительно к делам о несостоятельности новым составом. При этом конечный приобретатель имущества банкрота становится явным заложником воли и платежеспособности его первого приобретателя, что априори нарушает баланс интересов в пользу кредиторов банкрота.

 

Однако, такой дисбаланс очевидно противоречит мнению Конституционного суда РФ, который в своем постановлении от 22.06.2017 года № 16-П указал на следующее:

«Согласно Конституции Российской Федерации право собственности и иные имущественные права гарантируются посредством права на судебную защиту (статья 46, часть 1), которая в силу ее статей 17 (часть 3)19 (части 1 и 2) и 55 (часть 3) должна быть полной и эффективной, отвечать критериям пропорциональности и соразмерности, с тем чтобы был обеспечен баланс прав и законных интересов всех участников гражданского оборота - собственников, кредиторов, должников; возможные ограничения федеральным законом прав владения, пользования и распоряжения имуществом и свободы договоров также должны отвечать требованиям справедливости, быть адекватными, пропорциональными, соразмерными, не иметь обратной силы и не затрагивать существо, основное содержание данных конституционных прав; сама же возможность ограничений и их характер должны обусловливаться необходимостью защиты конституционно значимых ценностей.»

 

Вот и получается, что пока законодательная и судебная ветви власти ищут баланс интересов по подозрительным сделкам в делах о несостоятельности, добросовестному приобретателю остается страховать (в буквальном и широком значениях) риск утраты права собственности на приобретенное имущество банкрота.


Як пани б’ються — у хлопів чуби тріщать