Андрей Давыдов
К началу 21 века уровень развития в России института частной собственности потребовал от государства принятия новых, более юридически определенных (а потому - эффективных), мер по защите прав собственников и их кредиторов.
Вектор реформе законодательного обеспечения устойчивости гражданского оборота применительно к защите имущественных прав и законных интересов его участников задал Конституционный суд РФ, в постановлении которого № 6-П от 21 апреля 2003 года отмечается, что:
- "по смыслу статьи 35 (часть 2) Конституции Российской Федерации во взаимосвязи с ее статьями 8, 34, 45, 46 и 55 (часть 1), права владения, пользования и распоряжения имуществом обеспечиваются не только собственникам, но и иным участникам гражданского оборота. В тех случаях, когда имущественные права на спорную вещь, возникшие на предусмотренных законом основаниях, имеют другие, помимо собственника, лица - владельцы и пользователи вещи, этим лицам также должна быть гарантирована государственная защита их прав."
- "в силу статей 15 (часть 2), 17 (часть 3), 19 (части 1 и 2) и 55 (части 1 и 3) Конституции Российской Федерации и исходя из общеправового принципа справедливости защита права собственности и иных вещных прав, а также прав и обязанностей сторон в договоре должна осуществляться на основе соразмерности и пропорциональности, с тем чтобы был обеспечен баланс прав и законных интересов всех участников гражданского оборота - собственников, сторон в договоре, третьих лиц."
- "Конституционные принципы свободы экономической деятельности и свободного перемещения товаров, услуг и финансовых средств предполагают наличие надлежащих гарантий стабильности, предсказуемости и надежности гражданского оборота, которые не противоречили бы индивидуальным, коллективным и публичным правам и законным интересам его участников."
А поскольку непосредственной защитой прав и законных интересов участников гражданского оборота занимаются, прежде всего, суды и нотариусы, законодатель уже в 2003 году приступил к поэтапному и системному реформированию судоустройства и нотариата.
Одним из таких этапов стала попытка законодателя придать в 2015 году т.н. "повышенное" процессуальное (доказательственное) значение удостоверенному нотариально документу, который, по мнению некоторых, даже "гарантирует всем третьим лицам бесспорность обстоятельств подтвержденных нотариусом":
- "Обстоятельства, подтвержденные нотариусом при совершении нотариального действия, не требуют доказывания, если подлинность нотариально оформленного документа не опровергнута в порядке, установленном статьей 186 настоящего Кодекса, или не установлено существенное нарушение порядка совершения нотариального действия" (п.5 ст.61 ГПК РФ)
- "Обстоятельства, подтвержденные нотариусом при совершении нотариального действия, не требуют доказывания, если подлинность нотариально оформленного документа не опровергнута в порядке, установленном статьей 161 настоящего Кодекса, или если нотариальный акт не был отменен в порядке, установленном гражданским процессуальным законодательством для рассмотрения заявлений о совершенных нотариальных действиях или об отказе в их совершении" (п.5 ст.69 АПК РФ).
Но, какова в действительности процессуальная (доказательственная) сила нотариального удостоверения сделки (договора) ?
Если кратко, то - самая обычная.
И это следует хотя бы из того, что с появлением в 2015 году в российском процессуальном законодательстве вышеуказанных новелл о т.н. "доказательственной силе" нотариально подтвержденных обстоятельств, Гражданский кодекс РФ (ГК РФ) не претерпел никаких изменений, например, в отношении ст.170 ГК РФ о недействительности мнимой и притворной сделок, удостоверенных нотариально.
Ключевым аспектом такой коллизии является сложность в определении не только нотариусом, но и, зачастую, самими заявителями совокупности своих интересов при совершении сделки (заключении договора), особенно в случае заведомо недобросовестного поведения обоих сторон.
Например, важнейшим условием признания мнимой/притворной сделки недействительной (ничтожной) является обоюдное недобросовестное волеизъявление ее сторон (см. п.87 постановления Пленума Верховного суда РФ № 25 от 23 июня 2015 года: "намерения одного участника совершить притворную сделку для применения указанной нормы недостаточно").
Однако, нотариат не имеет в своем распоряжении бесспорных и сравнительно простых/дешевых в применении технологий установления действительного волеизъявления сторон сделки (договора), особенно когда эти стороны действуют сообща.
Поэтому законодателю остается предписывать нотариату соблюдать ст.54 Основ законодательства РФ о нотариате 1993 г.: "нотариус обязан разъяснить сторонам смысл и значение представленного ими проекта сделки и проверить, соответствует ли его содержание действительным намерениям сторон и не противоречит ли требованиям закона."
Правда, на подзаконном уровне государство ведет активный поиск правовых инструментов разрешения вышеуказанной коллизии.
Так, до 16 августа 2018 года нотариусам предлагалось руководствоваться приказом Минюста РФ от 15 марта 2000 г. № 91 "Об утверждении Методических рекомендаций по совершению отдельных видов нотариальных действий нотариусами Российской Федерации", которые ограничивали полномочия нотариусов при удостоверении сделок (договоров) проверкой документов (полномочий).
Разумеется, такая нотариальная "проверка", хотя формально и соответствовала букве закона (см. выше ст.54 Основ законодательства РФ о нотариате), но в силу своей пассивности после внесенных в 2015 г. вышеуказанных новелл в ГПК РФ и АПК РФ уже не отвечала требованиям к устойчивости гражданского оборота - особенно это стало заметно после появления в 2015 году ст.431.2 ГК РФ (заверения об обстоятельствах при совершении сделок).
Поэтому с 1 января 2018 года начал действовать приказ Минюста РФ № 156 от 30 августа 2017 года (в настоящее время - в редакции № 2 от 05 июля 2019 года), утвердивший обязательный для исполнения "Регламент совершения нотариусами нотариальных действий, устанавливающий объем информации, необходимой нотариусу для совершения нотариальных действий, и способ ее фиксирования".
По смыслу п.1 названного Регламента до совершения нотариального действия нотариус обязан в установленных законодательством РФ случаях и в предусмотренном Регламентом объеме получить и зафиксировать информацию о наличии или отсутствии определенных обстоятельств, в том числе фактов, имеющих юридическое значение - это прямо указывает на перевод нотариата к активной форме участия в проверке действительных намерений сторон сделки и их непротиворечивости закону.
Так, п.п.(5) п.2 названного Регламента относит к источникам необходимой нотариусу информации любые документы и сведения, исходящие от любых физических и юридических лиц, в том числе любые информационные ресурсы - это подразумевает принятие нотариусом всех разумных и исчерпывающих мер для самостоятельного (самостоятельно инициированного) обращения к известным ему заинтересованным лицам за необходимыми для совершения нотариального действия документами и сведениями.
Объем истребуемой нотариусом для удостоверения сделки (договора) информации определяется разделами VI и VII названного Регламента, и, в частности, его п.30, предусматривающим в т.ч. информирование нотариуса об условиях сделки, юридически значимых сообщениях, заявлениях, заверениях об обстоятельствах ее участника (участников), о соответствии условий проекта сделки действительным намерениям ее участника (участников), о понимании участником (участниками) сделки разъяснений нотариуса о правовых последствиях совершаемой сделки.
Формализация полученной нотариусом информации осуществляется способами согласно п.5 названого Регламента, важнейшим из которых представляется протокол фиксирования информации, в котором могут быть отражены необходимые для совершения нотариального сведения действия сведения (п.7 и п.9 Регламента).
Таким образом, с начала 2018 года в России в целом сложилась нормативная система предотвращения с помощью института нотариата совершения недействительных (ничтожных) и других недобросовестных сделок.
И, все же, ни нотариальное удостоверение сделки (договора), ни фиксирование нотариусом при ее совершении обстоятельств, ни даже полное отсутствие всех перечисленных в вышеуказанных новеллах в ГПК РФ и АПК РФ оснований не могут полностью исключить возможность признания судом сделки недействительной (ничтожной).
Так, недействительность (ничтожность) удостоверенной нотариально сделки (договора) по-прежнему может быть заявлена и обоснована (доказана) в суде (арбитражном суде):
- стороной сделки (договора) или третьим лицом, имущественные права и/или законные интересы которого нарушаются данной сделкой (договором), - согласно п.3 ст.310 ГПК РФ возникший между заинтересованными лицами спор о праве, основанный на совершенном нотариальном действии, рассматривается судом в порядке искового производства
- постольку, поскольку согласно ст.16 Основ законодательства РФ о нотариате 1993 г. нотариус обязан отказать в совершении нотариального действия в случае его несоответствия законодательству Российской Федерации или международным договорам - при совершении же сторонами, например, мнимой/притворной сделки требования закона к ее условиям формально соблюдаются и у нотариуса обычно нет бесспорных оснований для отказа в ее удостоверении
- если, например, не все имеющие значение для дела обстоятельства окажутся подтвержденными нотариусом при совершении нотариального действия (что может прямо следовать из составленного в соответствии с названным Регламентом протокола фиксирования информации при удостоверении сделки (договора)), а неподтвержденные нотариусом - будут установлены судом при рассмотрении дела (в т.ч. и в результате исследования протокола фиксирования информации).
Таким образом, даже совокупность нотариальных документов (удостоверенная нотариусом сделка (договор), протокол фиксирования информации и т.д.) не всегда может обеспечить введенный в процессуальное законодательство по аналогии с преюдицией принцип неоспоримости обстоятельств, подтвержденных нотариусом при совершении нотариального действия по удостоверению сделки (договора), - особенно тогда, когда стороны действуют сообща.
А, следовательно, в действительности приходится говорить не столько о "повышенном" процессуальном (доказательственном) значении удостоверенного нотариально документа, сколько о процессуальном усложнении определения и доказывания обстоятельств дела со всеми вытекающими отсюда последствиями.